— Я так и думал, Кони, они сошли с ума!
Сдерживая негодование, как и в прошлый раз, Тэсс переставила Траяна со шкафа на стол. Кони не удержался и прошептал шефу на ухо:
— Какой класс! Вы видели, а?
К счастью для него, Массимо ничего не слышал. Собрав всю свою силу воли в кулак, он холодно произнес:
— Я готов простить вам все по вашей молодости, синьорины, но при условии, что вы немедленно покинете этот кабинет, и притом молча, иначе карабинеры препроводят вас до ближайшей границы!
— В таком случае, мы попросим убежища в британском консульстве! — возразила Сьюзэн.
— Отлично! Тогда ступайте туда и, главное, оттуда не выходите!
— И вы это говорите нам, кто так любил Италию еще до приезда сюда?.. — вздохнула Мери Джейн. — Ох, Сьюзэн, зачем ты так настаивала, чтобы мы изучали этот язык фашистов!
Побледневший от гнева Массимо вскочил, схватил Мери Джейн за плечо и заставил ее обернуться к себе.
— Что вы сказали? Что вы посмели сказать?
— Только фашисты могут так попирать демократические свободы!
Рядом с подругой встала Тэсс.
— Если вы только попытаетесь применить к ней третью степень, вам придется иметь дело с другими людьми!
Прицци судорожно схватился за узел галстука, чтобы развязать его, и оперся одной рукой на стол.
— Кони… вы… вы слышали? Эти девчонки… В моем собственном кабинете… Невероятно! Даже не знаю, не привиделось ли мне…
Затем, немного успокоившись, продолжал:
— Вон отсюда! Да поскорее! Езжайте поучать людей из Скотланд Ярда, если им это так нравится, а нам наплевать на ваши дурацкие советы! Я и дальше буду арестовывать тех, кого мне нужно, не спрашивая разрешения у королевы Англии!
— Ошибаетесь, синьор комиссар! — заметила Сьюзэн. — Наполеону тоже казалось, что он может не считаться с Великобританией, а знаете, чем это для него закончилось?
— Вон! Вон отсюда!
Инспектор вытеснил сопротивлявшихся англичанок за дверь. Когда он опять подошел к столу, шеф заметил:
— Кажется, вы не очень-то стремились проявить служебное рвение, а, инспектор?
— Не мог же я кого-то из них ударить, синьор комиссар. Ведь я бы мог убить одну из них!
— Насколько мне известно, никто не просил вас кого-то ударить! Во всяком случае, мне не хотелось бы, чтобы вы выглядели так, словно собираетесь примириться с нашими временными противниками только потому, что они — женщины!
— Они еще девчонки!
— Ma que! И как скверно воспитаны! Настоящие дикарки! Приведите сюда Маринео. Мне необходимо сказать ему пару слов!
Пока Кони ходил в камеру, где Фортунато со вчерашнего дня грыз себе ногти, Массимо перезвонил жене.
— Это ты, любовь моя?
— А кто же это может быть? — проворковала она. — Почему ты звонишь?
— Потому, что соскучился по тебе, голубка моя…
— Работай, Массимо дорогой… Работай! Ни за что не отвлекайся, даже на меня… Думай о Милане, любовь моя…
С привкусом горечи во рту комиссар положил трубку.
Массимо Прицци долго рассматривал сидевшего напротив него Фортунато и наконец спросил:
— Ты, естественно, потребуешь присутствия адвоката?
— А зачем он мне?
— Ma que! Чтобы помогать тебе в защите, разве не так?
— Мне незачем защищаться, поскольку я ни в чем не виновен.
— Это ты так думаешь. Может быть, для тебя это будет удивительно, но я почти уверен, что это ты повесил Маргоне.
Сын донны Империи недоуменно посмотрел на него.
— Этого не может быть…
— Чего не может быть?
— Чтобы вы были настолько глупы!
— Эй, ты!.. Предупреждаю тебя Фортунато, будь повежливее, понял? Ладно…
— Скажите, синьор комиссар, вы подумали о маме?
— Почему я должен думать о своей матери?
— Да не о вашей, а о моей, единственного сына которой вы держите в тюрьме и пытаетесь обесчестить… Маргоне… Джозефина… Неужели же вы собираетесь пришить мне все преступления, которые были совершены с самого дня моего рождения? Хоть немного объясните, зачем бы мне понадобилось убивать этого беднягу Маргоне?
— Из-за наркотиков.
— Святая Мадонна, наркотики! Да чтобы я умер в эту же секунду, если хоть раз в жизни прикоснусь к этой гадости! Значит, я не только убийца, но еще и наркоман! Ma que! Если бы я вас не знал, то подумал бы, что вы совершенно меня не уважаете, синьор комиссар!
— Напрасно смеешься, Фортунато, совершенно напрасно. Если хочешь знать мое мнение, ты крепко влип! Ну, что скажешь?
— Из-за наркотиков? Или из-за Маргоне?
— Нет… По правде говоря, я еще не уверен в том, что ты занимаешься торговлей наркотиками и что это ты убил Маргоне… Но есть еще Джозефина.