— Разве она тоже была наркоманкой?
— Нет, она была влюблена… и, представь себе, в тебя.
— И за то, что она меня любила, я убил ее?
— Да.
— Странно, не правда ли?
— Только не тогда, когда знаешь образ мыслей таких типов, как ты, Фортунато.
— И какой же у меня образ мыслей, синьор комиссар?
— Образ мыслей бабника, а ты — бабник еще с тех пор, как носил короткие штанишки. Жаль только, что Господу нравится все усложнять… Девушки, которые отворачиваются от тебя, привлекают тебя больше всего, а те, которые сами себя предлагают, становятся тебе отвратительны… Джозефина тебе не нравилась потому, что ради тебя готова была пойти на все! И только посмей сказать, что это не так, — я тебя, Синяя Борода, сразу же отправлю на каторгу!
— Хорошо, я ее не любил, но ведь позволял же я ей вертеться вокруг себя, а?
— Просто так, удовольствия ради! Да ты же настоящий садист, Фортунато, бессовестный разбойник! Тебе нравилось видеть, как эта несчастная стелется тебе под ноги! Почему она тебе не подходила?
— Прежде всего потому, что у нее была далеко не лучшая репутация и, кроме того, я полюбил другую!
— И кого же?
— Сьюзэн Рэдсток.
— Да, здесь ты не врешь! Одну из этих наглых любительниц порриджа! И тебе не стыдно, Фортунато, за то, что ты отвергаешь красоту наших девушек в пользу иностранок, у которых полно рыжих пятен на коже? Ты перестал быть порядочным итальянцем, Фортунато!
— У Сьюзэн нет рыжих пятен на коже!
— У всех англичанок есть такие пятна, и не перечь мне! Однако в твоих объяснениях есть такие вещи, в которые трудно поверить, Фортунато. Ты говоришь, что Джозефина тебя не интересовала?
— Совершенно верно.
— Тогда почему же ты пошел к ней в комнату?
— Она сама потребовала, чтобы я зашел к ней.
— Потребовала? Девушка, на которую тебе было наплевать?
— Я побоялся ее угроз.
— Каких, например?
— Однажды она уже сказала Сьюзэн, что ждет от меня ребенка!
— И это было неправдой?
— Ma que! Конечно, это было неправдой!
— А чего же ты еще опасался?
— Оговора, синьор комиссар… Понимаете?
— Не юродствуй!.. Значит, испугавшись возможного оговора со стороны Джозефины, ты убил ее?
— Повторяю: я ее не убивал!
— Допустим, что ты сделал это ненарочно.
— Ни обдуманно, ни случайно!.. Я не делал этого! Когда я уходил от нее, она была жива!
— Нет, Фортунато, она была жива, когда ты входил к ней!
В «Ла Каза Гранде» атмосфера была точь-в-точь такой же, как тогда, когда в замке Блуа король вместе со своими придворными готовил убийство герцога де Гиза. Каждый присматривал за другим, находясь в постоянной готовности схватиться в рукопашной. За каждым шпионили свои же сослуживцы, для каждого придумывалась хитрая западня, чтобы заставить противника обнаружить себя. Все с ненавистью поглядывали друг на друга. Донна Империя обращалась с кланом Пампарато так, словно для нее они были невидимыми призраками. Альбертина общалась по работе с донной Империей только через дона Паскуале, умолявшего административный совет перевести его отсюда, пока он еще не попал в психиатрическую лечебницу. Ядро лагеря клана Маринео составляли трое англичанок, сумевших привлечь на свою сторону Энрико, а Пьетро стал основной опорой клана Пампарато по причине своей привязанности к покойной. Дон Паскуале сохранял полный нейтралитет, что было совершенно естественно в его положении. Неестественным было то, что Ансельмо тоже последовал его примеру. Всех интересовали истинные причины подобного безразличия со стороны дяди Фортунато.
Англичанки не были склонны к пассивному выжиданию. Они решили перейти к наступательным действиям и публично доказать невиновность Фортунато. Мери Джейн была поручена миссия убедить Энрико отправиться к Прицци и доказать тому, что Фортунато невиновен; Тэсс должна была заставить Пьетро отказаться от мести, и, наконец, Сьюзэн взяла на себя самую трудную задачу — склонить Ансельмо к выступлению на их стороне. Они сразу же приступили к действиям.
Первой перешла в атаку Мери Джейн. Ей удалось загнать Энрико в один из закоулков, и там, стоя рядом с ним и приблизив свое лицо к его лицу, она спросила:
— Вы любите меня, Энрико?
— Вы для меня дороже жизни!
— И я вас тоже люблю… Представьте себе, как мне будет трудно, если вас посадят в тюрьму…
— А почему меня должны посадить в тюрьму?
— Но ведь Фортунато уже там! Если бы с нами случилась беда, Энрико мио, мне хотелось бы иметь возможность рассчитывать на помощь всех наших друзей… Не дайте возможности этому фашисту-комиссару замучить вашего брата, Энрико!