— Половина четвертого ночи.
— Ma que! Люди посходили с ума!
Ворча себе под нос ругательства, он открыл дверь и столкнулся нос к носу с инспектором Кони.
— Кони! Что случилось?
Полицейский немного отступил в сторону, чтобы начальник смог увидеть стоявшую у него за спиной Тэсс.
— Вы? В такое время? Ma que! Вы что, оба сошли с ума?
Невозмутимый Кони попробовал успокоить шефа.
— Эта синьорина разрешила все наши проблемы.
— Неужели?! И каким же образом ей это удалось, скажите на милость?
— Может, мы лучше войдем?.. Такие вещи не рассказывают на лестничной площадке.
Массимо пришлось пригласить визитеров в гостиную. Элеонора прошла на кухню и принялась готовить кофе. Прицци недовольно спросил мисс Джиллингхем:
— Ну, что там у вас?
Вместо ответа она протянула ему горшочек с паштетом и объяснила, откуда он у нее. Комиссар сказал вошедшей в гостиную жене:
— Элеонора, можешь поблагодарить мисс Джиллингхем, поскольку именно благодаря ей мы скоро переедем в Милан.
Все остальное произошло довольно быстро и без осложнений. Людовико еще спал в своей кровати, когда на него уже были надеты наручники. Очень быстро он сознался в том, что горшочки со знаменитым паштетом Пампарато были прекрасным средством доставки наркотиков, которое до сих пор ни у кого не вызвало ни малейших подозрений. Повар не стал долго отнекиваться и передал им список тех, кому предназначалась эта необычная пища.
— Кто обеспечивал вас наркотиками?
— Маргоне.
— А его кто?
— Главарь нашей организации — дон Паскуале.
— А теперь поговорим об убийствах, Пампарато. Кто убил Маргоне?
— Дон Паскуале.
— Зачем?
— Маргоне испугался и сообщил директору о своем намерении удрать отсюда, а также о том, что получил вызов в полицию. Дон Паскуале знал, что, если его заместитель попадет в полицию, он заговорит. Тогда он решил обеспечить его полное молчание.
— А Джозефина? Ее тоже убили из-за наркотиков?
— Наркотики здесь виноваты только косвенно. Думаю, она видела, как дон Паскуале выходил из комнаты Маргоне, и начала его шантажировать.
— Значит, он и ее…
— Безусловно.
— И вы ему не помешали?
— Нет, мы, как и вы, думали, что это была любовная история.
— Как вам удалось узнать правду?
— Я понял это, когда англичанка сказала, что у обоих убийств может быть один и тот же мотив.
— И тогда, не имея больше никаких других доказательств, вы убили дона Паскуале?
— Нет, я не убивал.
— А кто же, если не вы?
Сидевшая до сих пор молча Альбертина произнесла:
— Джозефина сказала мне о том, что собиралась шантажировать дона Паскуале.
— И вы допустили, чтобы…
Альбертина пожала плечами.
— Я — никто, чтобы командовать здесь кем бы то ни было… Сразу же я поняла, что это он убил мою девочку… Это чудовище задушило ее… Я не могла не отомстить за дочь… Тогда я взяла кухонный нож, сказала ему, что собираюсь показать одно письмо, зашла ему за спину и…
Она повторила жест, не требовавший дополнительных объяснений.
Ансельмо перезвонил в Геную и сообщил о том, что берет на себя управление тонущим кораблем и срочно просит о помощи. Массимо Прицци вернулся в комиссариат и составил там рапорт о своей победе, в котором он не счел целесообразным распространяться о роли Тэсс Джиллингхем. Паоло Кони препроводил семейство Пампарато поразмышлять в тюремном одиночестве о бедах, которые влечет за собой желание слишком быстро и незаконным способом обогатиться. Англичане, довольные тем, что эта кровавая история была распутана их соотечественницей и что таким образом было еще раз доказано британское превосходство, с радостью в сердцах сели в лондонский самолет. Девушки уронили по несколько слезинок, прощаясь со своими женихами, но им вскоре предстояло приступить к службе. Договорились о том, что все три свадьбы состоятся в Вилтоне. Молодые люди должны были прибыть в Англию, как только их невестам удастся подыскать им места в одной из лондонских гостиниц. Они расстались, дав друг другу столько клятв, что их невозможно было бы перечислить до конца. В этих клятвах залогом были жизни еще двух или трех человек. Прощальные объятия их были так же крепки, как захваты в кетче.
А затем Сан-Ремо вновь погрузился в обычную жизнь, полную удовольствий и тишины.
Для Фортунато, Энрико и Пьетро наступил знаменательный день, когда, сидя в креслах набирающего высоту самолета, они наблюдали за тем, как родной город уменьшался и таял у них на глазах. Хотя они и старались не подавать вида, но их сердца сжимались перед неизвестностью. Как только лигурийский берег исчез из поля зрения, они вернулись к мыслям о своих возлюбленных. Ведь все они еще были в том возрасте, когда кажется, что будущее сможет оказаться лучше, чем прошлое. Их нетерпение возрастало по мере того, как самолет подлетал к столице Великобритании. Девушки пообещали, что возьмут двухчасовой отгул исключительно для того, чтобы встретить их еще в аэропорту. Поскольку срок в два часа только сейчас показался им странным, Пьетро сказал: