Блин. Я даже усталости почти не чувствовал. Честное слово, я больше утомился ходить туда-сюда, вынося каменные блоки наружу и возводя там баррикады. Сделав одну комнату и «прорезав» пару небольших окошек наружу, я снова вернулся на лестницу, и стал «строить» другую комнату, но уже в противоположном направлении. У нас всё же не одна «шведская» семья, а две пары…
Да. Две пары… Надо ещё озаботиться дверями… И внизу тоже двери покрепче сделать…
Стоп. От кого я собрался обороняться тут? От диких зверей? Не думаю, что они прям-таки сразу и полезут к нам в гости. От людей? Я не знаю, есть ли здесь местные дикари, но думаю, что пара выстрелов разгонят голозадых как не фиг на фиг.
Ладно. Как говорила одна тётка в американском кино: «Я подумаю об это завтра!»
Я закончил вторую комнату, и когда уже проделал там окошки, то понял, что за окошком стало темнеть. Вспомнив, что в этих широтах темнеет довольно-таки рано, я заспешил обратно.
По ровной и обустроенной мною же дороге, я быстро вернулся к ребятам. Уже подходя к нашей временной базе, я услышал, что разговор там ведётся на довольно повышенных тонах.
«А вот это совсем не хорошо» — подумал я и прибавил ходу.
Ругались между собой сербы. Мирослава стояла, уперев руки в боки, и костерила Богомира на чём свет стоит…
— Смерд! Просјак! Пастир момче! Гоатхерд! (серб. Смерд! Нищеброд! Пастуший сын! Козопас!)
— Недавно си био само роб. Барон је силовао тебе, а потом и његове слуге и робове. Спасио сам те! Максим те лечио! Обећао је да ће уклонити ожиљке са твог тела. (серб. Ты совсем недавно была рабыней. Тебя барон насиловал, а потом его слуги и холопы. Я спас тебя! Максим тебя лечил! Он обещал убрать шрамы с твоего тела.)
— Па ћу спавати са Максимом. Зашто си ми потребан? (серб. Вот я и буду спать с Максимом. Зачем мне ты?)
Я почти ничего не понял, кроме того, что их скандал зашёл уже слишком далеко.
— Что за шум, а драки нет? — спросил я, приблизившись к ним.
Мирослава была вся красная. Рот перекошен от гнева… И, кстати, не такая уж она и красивая. Молодая? Да. Симпатичная? На любителя… Но вот увидев её в гневе, я бы поостерёгся заводить с ней всякие шуры-муры. И вообще… У меня было слишком много негативного опыта в прошлой моей жизни, чтобы доверять женщинам на все сто. Женщины сродни опасным животным. Никогда нельзя им показывать свою заинтересованность ими, а тем более нельзя им показывать своё безразличие к ним, и поворачиваться спиной.
— Сами ћемо то схватити, Максиме!Не пипај! (серб. Мы сами разберёмся. Максим! Не суйся!) — огрызнулась Славка.
— Ну уж нет. Если ты считаешь, что меня этот ваш скандал не касается, то ты сильно ошибаешься!
— Зашто се бринеш за наше проблеме? (серб. Какое тебе дело до наших проблем?) — снова огрызнулась Мирослава.
— Твои проблемы — это ты сама.
— Проклет био, чаробњаче! (серб. Будь ты проклят, колдун!)
— Престани, Мирка! — попытался урезонить её Богомир.
— Бежи од мене, овце смрдљиве! (серб. Отвали от меня, вонючий баран!)
— Ну, вот и поговорили. — резюмировал я.
А обращаясь к Богомиру, я сказал:
— Мирко! Ты по-прежнему хочешь, чтобы эта строптивая дура была с нами?
— Не знам… — вздохнул Мирко.
— Тогда плюнь на неё и пошли с нами!
Собрав в кучу всю обеденную утварь, включая и стол, и скамейки, и оставшиеся дрова, я прибрал всё это в хранилище, потом подхватил за уздцы коня и повёл его в сторону гор… Маша тут же последовала за мной. Немного погодя я услышал, как ещё одни копыта цокают по камням вслед за нами…
А чуть позже послышался крик Мирославы:
— Хеј! Куда идеш? Шта је са мном? (серб. Эй! Куда вы? А как же я?)
Глава 9
Глава девятая.
Наверно наша жизнь подобна зебре, жаль чёрные полоски шире белых.
Жизнь рисует перспективы чёрно-белыми мазками.
Заунывные мотивы с непонятными стихами.
Кто же так придумал ловко и, наверно, неспроста.
Всё на свете — упаковка. А под нею — пустота.
Но порою так красиво жизнь натягивает маску.
И ты хочешь быть счастливым, и ты снова веришь в сказку.
Кто же так придумал ловко и, наверно, неспроста.
Всё на свете — упаковка. А под нею — пустота.
Мы всё ещё на острове, а календарь пока сюда не завезли. Так что, в принципе, всё по-прежнему: «Хрен знает где и хрен знает когда.»
Да… Всё, как у Задорнова получается. Так что, не будем отходить далеко от классики.
Смеркалось…
До наступления ночи ещё было ой как далеко, но солнце уже норовило спрятаться куда-то за гору, чтобы оставить нас в кромешной темноте.