— Дело в том, старина, что я прекрасно знаю, кто вы такой. — Но Пендель ничего не видел, даже сверлящих его черных глаз Оснарда. Он мысленно возвел перед глазами непроницаемую стену, и Оснард оказался по ту сторону от нее. — Точнее говоря, я знаю, кем вы не являетесь. Причин для паники или волнения нет. Мне это даже нравится. Все, до последней мельчайшей детали.
— Я вам не какой-то там первый попавшийся, — услышал Пендель свой собственный шепот по эту сторону стенки, и зеленый занавес в дверях примерочной вдруг вздыбился от сквозняка.
И он заметил, как Оснард выглядывает в щелочку, настороженно оглядывает «Уголок спортсмена». А потом снова услышал голос Оснарда, тот звучал тихо, но у самого уха, и в висках у Пенделя застучало.
— Вы Пендель, заключенный под номером 906017, бывший малолетний правонарушитель, получили шесть лет за поджог, отсидели два с половиной года. Шить научились в кутузке. Выехали из страны через три дня после освобождения, при материальной поддержке дяди Бенджамина, ныне покойного. Женились на дочери хулигана и школьной учительницы, девушке из Зоны канала — Луизе, которая теперь пять дней в неделю ишачит на великого и славного Эрни Дельгадо в Комиссии по управлению Панамским каналом. У вас двое ребятишек: сын Марк восьми лет, дочь Ханна — десяти. Владеете рисовой фермой, приносящей одни убытки. «Пендель и Брейтвейт» — приманка для идиотов. Никакой такой фирмы на Сейвил Роу никогда не существовало. И никакой ликвидации не было, потому что ликвидировать было нечего. Артур Брейтвейт — фигура вымышленная. Обожаю обманщиков. Особенно таких ловких. Без них жить было бы скучно. И нечего коситься на меня с обиженным видом. Я ведь угадал, верно? Вы меня слышите, Пендель?
Но Пендель ничего не слышал. Он стоял, опустив голову и тесно сдвинув ноги, оцепеневший и оглохший. Затем сделал над собой усилие, приподнял руку Оснарда, пока она не оказалась на уровне плеча, сложил ее так, чтобы ладонь упиралась в грудь. Потом, поместив кончик мерной ленты в самый центр спины Оснарда, пропустил саму ленту через локоть, по всей длине руки, до запястья.
— Я спросил, кто еще принимал в этом участие?
— В чем?
— В обмане. Мантия святого Артура падает на слабые детские плечи Пенделя. «П и Б», портные королевского двора! Дом с тысячелетней историей. Вся эта муть. Кто еще знал, кроме вашей жены, разумеется?
— Она здесь совершенно ни при чем! — нервно воскликнул Пендель.
— Она что же, не знала?
Пендель робко помотал головой.
— Луиза не знала?.. Выходит, вы и ее обманывали?
Держи язык за зубами, Гарри. За зубами, точнее не скажешь.
— Ну а как насчет других маленьких проблем?
— Каких именно?
— Тюрьма.
В ответ Пендель прошептал так тихо, что сам едва слышал свой голос.
— Что-что? Еще одно нет?
— Да. Нет.
— Она не знала, что вы отбывали срок? Ничего не знала о добром дядюшке Артуре? Ну а про рисовую ферму, которая того гляди вылетит в трубу, тоже ничего не знает?
Те же самые измерения. От центра спины до запястья, только на этот раз рука Оснарда выпрямлена. Деревянными движениями Пендель пропустил ленту через локоть.
— Снова нет?
— Да.
— Кажется, ферма находится в совместном владении?
— Да.
— И жена ничего не знает?
— Денежными вопросами в нашей семье занимаюсь я.
— Да уж, именно что занимаетесь. И сколько успели наделать долгов?
— Перевалило за сотню тысяч.
— Я слышал, что за двести, и долг продолжает расти.
— Да.
— Процент?
— Два.
— Два процента в квартал?
— В месяц.
— Хотите прийти к соглашению с кредитором?
— Если получится.
— Не нравится мне все это. На черта вы это сделали?
— Просто у нас тут есть такая штука, называется «спад». Не знаю, сталкивались ли вы когда с таким явлением, — сказал Пендель и почему-то вспомнил дни, когда у него было всего три клиента и он специально назначал им примерки с интервалом в полчаса, чтобы создать в ателье видимость бурной деятельности.
— И чем вы еще занимались? Небось играли на бирже?
— Да. Следуя советам моего эксперта банкира.
— И этот ваш банкир специализируется на продаже обанкротившихся предприятий?
— Наверное.
— А денежки принадлежали Луизе, верно?
— Ее отцу. Вернее, только половина. Ведь у Луизы есть сестра.
— Ну а полиция?
— Полиция?
— Ну, скажем иначе. Разные там службы из местных. Чьи названия не принято упоминать всуе.