— Ну, как тебе нравится, Гарри? Гордишься своей работой? — спрашивал он на американском английском и очень громко.
— Очень красиво, Мики, — искренне восхитился Пендель. — Я как раз говорил Энди, что никогда в жизни не видел лучшей пары плеч и шить на такую фигуру было истинным удовольствием, верно, Энди? А теперь почему бы нам не присесть и не выпить по рюмочке?
Но Мики не сводил глаз с Оснарда.
— А вы что скажете, мистер?
Оснард непринужденно улыбнулся.
— Мои поздравления. Сразу чувствуется непревзойденный почерк «П и Б». Центр находится ровно по центру, не придерешься.
— Кто вы такой, черт побери?
— Он мой клиент, Мики, — поспешил вставить Пендель, изо всех сил стараясь, чтоб разговор принял мирный оборот, что делал всякий раз в присутствии Мики. — Звать Энди. Я тебе говорил, но ты, похоже, не слушал. А Мики учился у нас в Оксфорде, верно, Мики? Расскажи Энди, в каком колледже ты учился. Мики у нас также большой поклонник английского образа жизни, время от времени его назначают президентом нашего Англо-панамского общества культуры, правда, Мики? А Энди у нас очень важный дипломат, да, Энди? Работает в британском посольстве. А Артур Брейтвейт шил костюмы еще его покойному отцу.
Мики Абраксас переварил все это, но не выказал особого удовольствия. Смотрел на Оснарда мрачно, сразу было видно, что это зрелище не доставляет ему удовольствия.
— А знаете, что я сделал бы, если б был президентом Панамы, а, мистер Энди?
— Почему бы вам не присесть, Мики? Потолкуем, послушаем, что к чему.
— Да я бы тут кучу народу перебил. Нет никакой надежды, ни для кого из нас. Бог дал нам все, из этой страны мог получиться настоящий рай на земле. Плодородные земли, пляжи, горы, леса и поля, куча всякого зверья. Палку в землю воткни — и вырастет плодовое дерево, и люди так красивы, что просто хочется плакать. И чего мы добились? Что у нас тут процветает, а, скажите на милость? Обман. Заговор. Ложь. Предательство. Притворство. Воровство. Люди обкрадывают друг друга, умирают с голоду. Каждый ведет себя так, словно на белом свете существует лишь он один. Мы так глупы, коррумпированы, слепы, что просто удивительно, как это земля еще не разверзлась под нашими ногами! Мы продаем свои земли этим гребаным арабам. Вы обязательно должны рассказать это все своей королеве.
— Просто не терпится, — галантно ответил Оснард.
— Вот что, Мики, если не сядешь через минуту, я на тебя рассержусь. Устраиваешь тут целый спектакль, ставишь меня в неловкое положение.
— Ты меня больше не любишь?
— Ты прекрасно знаешь, что люблю. Сядь же наконец, будь умницей.
— А где Марта?
— Дома, наверное, где ж еще ей быть, Мики. Живет в Эль Чорилло. Занимается, наверное.
— Страшно люблю эту женщину.
— Рад слышать, Мики. Марта тоже тебя любит. А теперь присядь.
— Ты ее тоже любишь.
— Мы оба любим, Мики, но каждый — по-своему, — заметил Пендель и не то чтобы покраснел, но испытал некоторую неловкость и закашлялся. — А теперь садись, будь хорошим мальчиком, прошу тебя, пожалуйста.
Ухватив Пенделя за руки, Мики жарко зашептал ему на ухо:
— На больших скачках в воскресенье Дольче Вита придет первой, ты меня понял? Рафи Доминго подкупил жокеев. Всех до одного, понял? Скажи Марте. Хочу, чтоб она разбогатела.
— Понял тебя, Мики, а что касается Рафи, то он был у меня в ателье сегодня утром. А вот тебя не было, и очень жаль, потому что там тебя ждет для примерки прелестный пиджак. А теперь сядь, ну, пожалуйста, будь другом, сядь!
Уголком глаза Пендель заметил двух крупных мужчин с пластиковыми карточками на кармашках пиджаков, они решительно и неумолимо надвигались на них. Пендель покровительственным жестом обнял Мики за необъятные плечи.
— Вот что, Мики, если будешь и дальше бушевать, не сошью тебе больше ни одного костюма, клянусь! — сказал он по-английски. А по-испански добавил, обращаясь к мужчинам: — Мы в полном порядке, джентльмены, благодарю вас. А мистер Абраксас уже уезжает. Прямо сейчас, да, Мики?
— Чего?
— Ты меня слышал, Мики?
— Нет.
— Ведь твой славный водитель Сантос наверняка ждет в машине у клуба, верно?
— Кому какое дело…
Подхватив Мики под руку, Пендель бережно вывел его из ресторана в вестибюль с зеркальными потолками, где Сантос уже нетерпеливо дожидался своего господина.