Я доехал до терминала на улице Франкфурт, бросил машину в переулке и пошел к метро. Я не любил ездить в центр на машине по 95-й дороге. Продолжительность поездки была такой же, как и на метро, но сидя за рулем не почитаешь и не попишешь, не посмотришь по сторонам, а в метро – пожалуйста (эта линия – наземная). Кроме того, в центре было плохо с парковкой и жалко было пятнадцати долларов. Напротив входа в терминал стояла длиннющая очередь, яркая, многоликая, болтливая и очень разнообразная. Она тянулась целый квартал по Франкфурт и заворачивала в переулок. В очереди слышны были клокочущие скороговорки испаноязычных, громкая речь афроамериканцев, птичьи рулады азиатов. Русских евреев, ведущих себя более скромно, можно было сразу определить по советским кепкам и пиджакам вместо принятых здесь курток. Это была очередь за пособием по вэлферу, тогда еще не было велферных дебет-карт.
Я прошел в метро, доехал до Восьмой стрит и вышел через огромный супермаркет «Геллери» на Маркет стрит. На многострадальном углу Маркет и Восьмой шла очередная стройка – мощные экскаваторы копали котлован. Еще при мне здесь стоял симпатичный многоэтажный жилой дом в стиле модерн начала ХХ века. Его снесли. Новый хозяин участка не стал долго думать на архитектурные темы, заасфальтировал участок и сделал открытый паркинг. Это было выгоднее – место было бойкое, и с первого же дня деньги потекли к нему широким ручьем. Так и стояло здесь чистое поле, заставленное машинами и обрамленное корявыми боковыми слепыми безоконными фасадами примыкавших к паркингу жилых домов. Зрелище в центре города, скажем прямо, малоприятное. Теперь новый мэр решил устроить здесь Диснейлэнд. Ему хотелось, чтобы все привлекательные сооружения города находились рядом с Сити Холлом, и он бы мог наблюдать за ними из окна своего кабинета (стадион, Диснейлэнд, тюрьма, прокуратура и т. д.). С архитекторами и градостроителями он не советовался принципиально. Забегая вперед скажу, что все-таки нашлось пару толковых людей, объяснивших ему всю абсурдность этой затеи, и котлован стали лихорадочно засыпать.
В остальном здесь ничего не поменялось. На моем пути стояли все в тех же точках три хомлеса. Просить милостыню напрямую не разрешалось и они бренчали бумажными стаканчиками с мелочью и гнусавили «ченьдж, ченьдж, ченьдж…», в закутке у паркинга двое ханыг, сидя на парапете, пили что-то из бутылки, тщательно завернутой в оберточную бумагу. В мастерской встретили меня приветливо, Борис загрузил работой, я напялил бинокулярные линзы, отрезал один сантиметр восковой трубки для очередного кольца, прошелся внутри широким бором и начал вымерять на ригеле нужный размер.
В это время вбежал крайне возбужденный хозяин одного из магазинов со срочными заказом. Чувствовалось, что он заполучил солидного заказчика. Все взаимоотношения были построены на честном слове. Хозяин магазина всучил Борису конвертик с картинкой изделия, вырезанной из рекламного буклета фирмы Cartier. Он подсовывал клиентам каталоги солидных фирм и гарантировал, что изготовит кольцо или кулон не хуже. Клиентов это привлекало, так как покупка этого изделия непосредственно в фирме стоила во много раз дороже. В конвертике были драгоценные и полудрагоценные камни, необходимые для изготовления пронг. Он быстро объяснил Борису, что он хочет, и начал длительный азиатский торг по срокам изготовления.
– Этот нэклас нужно сделать на пятницу.
– Так пятница же послезавтра.
– Ты пойми, – кипятился он, – я еле уговорил кастомершу. Она хотела получить его завтра. Я уже зачарджал с нее депозит (взял аванс), а это такая дама, что она может сразу сунуть заказ еще кому-нибудь.
– Так мне же нужно его откестать (отлить) и заполировать. А я сегодня не ставлю печь.
– Так поставь. Я тебе принес еще пару нэймрингов.
– Так я же еще их не резал.
– Так порежь! У меня и так не хватает времени, мне нужно будет еще дать сэтеру, заправить камни – я уже договорился с Алексом.
– Но это же невыносимые сроки!
– В общем, договорились (разговор слепого с глухим).
Посетитель убежал в страшном возбуждении (хозяева ювелирных магазинов всегда возбуждались, когда появлялся реальный заказчик). Борис спокойно бросил конвертик в общий бокс для заказов и сказал:
– В воскресенье будет время, я посмотрю, что они там накуролесили.
– Так он же просил на пятницу, – вмешался я.
– Увидишь, он скоропостижно исчез и раньше следующего вторника или среды не появится. Это он всегда торгуется на всякий случай.
Борис был опытный психолог. В общем, потекла обычная трудовая жизнь. Вслед за нервным ювелиром появился спокойный и улыбающийся китаец Ли Чанг. У него, очевидно, не было причин особенно нервничать. Он был владельцем всего этого четырехэтажного здания, в котором разместились всякие ювелирные мастерские, и просторного ювелирного магазина на первом этаже. Бизнес у него процветал, за хорошими камнями он специально летал в Голландию, где отлично делали огранку. Борис арендовал у него помещение. Недавно Ли Чанг сделал в своем магазине ремонт. Материалы завозили со двора и тихонько разгружали, поставив «на шухере» несколько китайцев. Ни одного рабочего мы ни разу не видели, да и почти не слышали. По-английски они не говорили. Это были нелегалы и, естественно, не члены профсоюза. Работа их стоила раз в пять дешевле чем у профессионалов. Ли Чанг боялся неприятностей и демонстраций, которые устраивали профсоюзные деятели у входов в офисы, где работали непрофессиональные строители. Демонстранты надолго отпугивали клиентов от дверей магазинов.