– Ничего страшного. Сам я предпочитаю только вино определённых марок, поэтому вы вряд ли смогли бы мне угодить.
– Вино? Правда? – Алиса почему-то смутилась. – Никогда бы не подумала.
– Почему? Я не произвожу должного впечатления?
Девушка не отвечала, продолжая стоять ко мне спиной. Вода давно нагрелась, а чашки по-прежнему оставались пустыми.
И я с запозданием подумал, что ей пришлось пережить ночью не меньше, а, скорее, даже больше моего. Значит, и откат должен бы наступить раньше и быть неизмеримо мощнее. А она упрямо держалась, не показывая и виду. Сильна, однако…
Но уточнить всё же стоило:
– Алиса? С вами всё в порядке?
Хозяйка встрепенулась:
– Да! Да.
– Вы уверены?
– А есть причины сомневаться?
Она говорила вполне адекватно, однако факты и мой опыт…
– Вы уже пять минут стоите не шевелясь, хотя чайник давно вскипел.
– Ой, да, точно! Спасибо за напоминание.
Ловким движением девушка заварила чай, но ко мне так и не повернулась.
– Если вам нехорошо после недавних событий, если вы желаете вдоволь поплакать – не стоит сдерживаться. Говорят, слёзы – лучшее лекарство. Я готов покинуть вас в любую минуту… Или могу остаться и помочь вам успокоиться после.
– Нет-нет, как ни странно, со мной действительно пока всё хорошо. Останьтесь.
– Как пожелает леди.
– А вы хотели уйти? – наконец обернулась она. – Вам плохо?
Её глаза не были красными, как следовало бы ожидать, а вот румянец со щёк ещё сойти не успел…
– Рядом с вами мне гораздо лучше, чем в одиночестве, – искренне улыбнулся я.
Однако вместо смущения в ответ получил раздражённо поджатые губы.
– Я не заслуживаю вашей лести! – гневно выпалила Алиса.
Она явно злилась. Но не на меня, а на себя…
– Напротив, – мягко возразил я, – вы заслуживаете гораздо большего, но это всё, что я могу дать вам сейчас.
Девушка упрямо покачала головой:
– Это снова пустая, ни на чём не основанная лесть.
– Вы неправы. Я вижу в вас множество достоинств, заслуживающих восхваления. Например, сопереживание, сила воли…
Договорить мне не дали.
– Прошу вас, прекратите!
– Почему?
Алиса отвернулась, едва сдерживая слёзы:
– Потому что я никак не могу вспомнить, где и когда мы встречались, Алексей!
– И не надо. Мы видимся впервые.
– Но мне знакомо ваше лицо! Я не придумываю, и это не эффект благодарности за спасение!
В её голосе сквозило отчаяние. Похоже, на фоне событий последней ночи, у неё слегка помутился рассудок. Оставалась лишь надежда, что это временное затмение.
Помня, что с больными людьми надо разговаривать деликатно и ни в коем случае не возражать, я попытался угомонить собеседницу, выбрав нейтральный тон:
– Я давно не был в городе. Да и в обществе в целом тоже.
Увы, моя попытка всё исправить едва не сделала хуже. Истерика прекратилась так же внезапно, как и началась. Резко вскинув голову, девушка обернулась и уставилась на меня жёстким немигающим взглядом. Её лицо выражало крайнюю степень напряжения, в руке была зажата чашка с дымящимся ароматным напитком, а глаза горели странным огнём…
– Значит, мои изначальные подозрения были верны? Вы недавно вернулись из мест, не столь отдалённых? В этом крылся секрет вашей лёгкой победы, хладнокровного избиения трёх человек и ловкого сокрытия улик?
На первых порах удивившись её вниманию к деталям в сложной ситуации, я не сразу осознал смысл сказанного, но когда понял – всё неожиданно встало на свои места. Стало ясно её напряжение, её страх вначале и, самое главное, истинная причина её недавней вспышки.
Несколько расстроившись, я всё же нашёл в себе силы рассмеяться:
– Господи, конечно, нет! Просто я долгое время пробыл заграницей и вёл там замкнутый образ жизни. Вернулся этим утром.
До конца Алиса мне так и не поверила, но присмирела и, наконец, закончила готовить долгожданный чай.
Присев напротив, она взяла с блюда кусочек светлого шоколада и положила его в рот. Я последовал её примеру, но выбрал тёмный, сладкий до отвращения.
Мы немного помолчали. Всё это время я внимательно следил за собеседницей, пытаясь уловить отголоски недавнего помешательства, а она вовсю рассматривала меня.
Ничего не заметив и благоразумно решив, что опасаться новой истерики нечего, я взял слово, возвратившись сразу к обеим оставленным темам:
– Скажите, Алиса, а вам ничего не показалось странным в моём облике?
– Кроме смутно знакомых черт?
Я кивнул.
– Нет.
Её ответ меня удивил.
– А разве заключённых больше не стригут наголо? Разве их тела не покрыты надписями так, что кожи практически не видно?