Он оглядел комнату. На полке стояла посуда, на тумбочках -- книги, тетради, на небольшом столе отливал металлическим блеском чайник и простая настольная лампа. На канцелярских кнопках на двери висело несколько зарисовок и набросков руки покойника. Две недели назад Артем его видел, с ним разговаривал, живым, веселым и здоровым. А теперь его нет.
Время будто застыло, и парень несколько минут сидел, не издавая ни звука. Ничто в комнате, даже во всем блоке, не издавало ни звука. Холодок пробежал по его спине, тишина была невыносима.
-- Ладно, хватит сидеть. -- вставая, громко сказал он. -- Надо собирать вещи.
Артем вытащил одежду и обувь, потом открыл тумбочку и увидел большую цветную тетрадь соседа.
Несколько секунд он в замешательстве смотрел на нее, и холодная тишина окружила его. Артем плюхнулся на кровать и открыл тетрадь. С первой страницы на него смотрел портрет незнакомого парня. На карандашном рисунке выделялись яркие зеленые глаза. Он перевернул страницу. Текст начинался с даты: шестое января. По спине Артема вновь пробежали мурашки: запись сосед сделал перед смертью.
"Пару дней назад, заварив чаю, часов в десять вечера вышел проветриться на балкон. Народу никого, тишина, даже машин нет. Только у дома напротив на скамейке сидела парочка: в тени я увидел яркую желтую женскую куртку. Над ней, весь черный как тень, нависал худой парень. Я наблюдал за ними довольно долго, наверное, минуты две-три, а они все сидели и не двигались. Уже начал переживать, живые ли они вообще, как парень резко развернулся и уставился на меня. Повернулся именно к моему балкону, будто почувствовал взгляд. Я отвернулся, скользя взглядом по темной улице. Ничего интересного. Краем глаза снова посмотрел на парочку. Парень все так же пристально смотрел на меня, только теперь стоял ближе. С фонаря на него стекал теплый желтоватый свет, так что я мог разглядеть его получше. Он был во всем черном, с черными, как сама ночь, волосами, и белым лицом. Даже в желтом свете оно было холодным, цвета далекой безжизненной Луны. Думаю, у живых людей в принципе не может быть такого бледного лица. Я вернулся в комнату, плотно закрыв шторы.
Было жутко. Еще несколько раз выглядывал на улицу, но никого не видел. Кое-как уснул только часам к трем ночи.
Не зря говорят, что утро вечера мудренее. С утра первым делом я вышел на балкон. Солнечный свет меня окончательно успокоил, и я решил, что парень просто прикалывался. Конечно, с таким-то цветом кожи.
Да, тем утром я так подумал, а вскоре вообще выбросил из головы этот "прикол". Ненадолго, конечно.
Работал. Возвращался, как обычно, поздно вечером. В это время город уже засыпает, и на пустынных улицах окраины редко встречаются прохожие. А тут еще праздники. Вот и сейчас в трамвае тряслась всего парочка пассажиров. Я стоял у дребезжащего заднего окна, глядя через грязное стекло на пустые перекрестки и спящие дома. В тусклом свете фонарей я разглядел силуэт. Увидел его со спины, из далека, но узнал его. Почувствовал. Вдруг он остановился, обернулся и посмотрел на меня своим белым лицом. По спине пробежали мурашки, но я не отвел глаз. Трамвай, скрипя, повернул, и незнакомец исчез за темной хрущевкой.
Я выскочил на своей остановке и быстро пошел домой, иногда оборачиваясь. Сердце бешено стучало. Казалось, он преследует меня.
Минут двадцать стоял под горячим душем. Под звук льющейся воды я погрузился в свои мысли. Горячий пар окружал меня, отделяя от всего мира, защищая от холодной темноты . После некоторых раздумий я пришел к выводу, что парень просто шел от подруги домой. Как говорится, "почувствовал на себе взгляд", и обернулся.
В общем, я успокоился и пристыдил себя за беспочвенные страхи, и списал их на банальную усталость. Тем не менее, в окна я этой ночью не смотрел.
Проснулся рано, так и не выспавшись. Сон был тревожный. Я бежал в пустоту, а в небе светилась огромная холодная Луна.
Днем встречались с подругой. Рассказал и про эти странные события, и про сон. Она заверила, что это всего лишь совпадение, а из-за странной внешности он и запомнился так хорошо. В принципе, именно так я и считал. Услышав те же мысли от другого человека, я укрепил свою уверенность в это.
Позже, правда, она дала слабину. Возвращаясь домой, зашел в вагон метро, встал напротив дверей и увидел на станции все тот же знакомый силуэт. И опять стало не по себе: парень стоял и пялился на меня. До этого я не видел его так близко, а тут нас разделял всего десяток-полтора метров. Он разглядывал меня своими большими, какими-то серыми и тусклыми глазами; лицо вроде бы выражало и интерес, и каменное спокойствие, и даже какую-то радость, а вроде бы ничего не выражало. Гипнотический, завораживающий взгляд, от которого у меня заболела голова, заболел мозг, и я почувствовал усталость по всему телу. Во рту пересохло, все вокруг будто замедлилось, слилось воедино. Радужки в глазах наливались цветом, оживали, зеленея. Я, кажется, заметил едва уловимую улыбку -- как у Моны Лизы.
Двери закрылись, вагон юркнул в темный туннель, спасая меня от этого кошмара. Наши взгляды наконец расцепились, но головная боль и усталость отступили не сразу. Я добирался до дома, постоянно оглядываясь и ища бледного незнакомца, но больше его не встречал.
До вечера. Потому что поздно вечером я снова встретился с ним.
Он стоял в нескольких метрах от общаги прямо напротив меня. Опять я будто был под гипнозом его ясных глаз. Он улыбнулся, а у меня разболелась голова. Он по-звериному оскалился, а я снова почувствовал усталость. Его глаза теперь как будто светились изнутри. Яркие, зеленые, нереальные, как и белая кожа, но живые, полные какой-то неведомой силы. Он закрыл глаза, и мне сразу полегчало, я резким движением закрыл окно шторами, и тогда он заговорил.