***
Проснулась она практически на рассвете. Комната заполнялась теплым утренним светом, и Сириус, которого Гермиона увидела, едва открыв глаза, поначалу не вызвал никаких опасений. Он приветливо улыбнулся и пожелал доброго утра, но когда солнечный луч упал прямиком на холст, Гермиона похолодела от ужаса.
Портрет выглядел так, словно из него выкачали все краски. Оттенки серого, черного и грязно-желтого. И множество трещин, расползшихся по периметру холста.
— Сириус… — пролепетала Гермиона, моментально подскочив с кровати и вцепившись в раму пальцами.
— Все в порядке, малышка, — успокаивающе протянул Блэк. И в привычной шутливой манере добавил: — Чувствую себя так, словно неделю пил, не просыхая. Я поваляюсь тут немного, окей?
— Ты не можешь встать, — констатировала Гермиона дрожащим голосом.
— Конечно, могу, — отмахнулся он. — Просто не хочется.
— Неужели ты не понимаешь, что происходит?
— Ничего такого, о чем стоит переживать.
Гермиона в сердцах всплеснула руками и отошла к окну.
Впервые за долгое время ей стало по-настоящему страшно. Портрет разрушался, и она понятия не имела, как остановить этот процесс. Сколько времени у них осталось? Вдруг они не успеют закончить тело и осуществить перенос? Что если вообще ничего не получится? Она ведь потеряет Сириуса навсегда…
— Не грусти, Миона, — подал голос Сириус, словно почувствовал ее состояние. — Обратного пути нет. Что бы ни случилось, я благодарен тебе за каждую минуту, проведенную рядом.
— Не смей со мной прощаться! — ее начало колотить.
— Я и не прощаюсь, — тихо ответил он, закрывая глаза. — Это в любом случае освобождение. Даже если ничего не получится.
— Сириус! — по щекам Гермионы катились слезы.
Но он уже не ответил. Гермиона оцепенело уставилась на его неподвижное тело, распластанное на кровати, и только когда увидела шевеление грудной клетки, смогла выдохнуть.
Она опустилась на пол, обхватила руками согнутые ноги и уткнулась головой в колени, убеждая саму себя, что истерика, которая была как никогда близка, делу не поможет.
Нужно собраться и довести дело до конца. Сделать все возможное, чтобы Сириус жил. Она не позволит сдаться ни себе, ни ему. И будет бороться за них обоих.
Нащупав дрожащими руками телефон, Гермиона набрала номер Гарри. Он долго не отвечал, возможно, даже спал — в Лондоне было около десяти часов вечера. Тогда она, особо ни на что не надеясь, решила позвать его через сквозное зеркальце.
И это сработало.
— Миона? — в осколке показалась взлохмаченная шевелюра Гарри. Он поправил зеркало, и Гермиона смогла разглядеть не только его лицо, но и рабочий кабинет позади. — Что случилось?
— С Сириусом плохо… Нужно срочно ускориться.
Гарри помрачнел, бросил взгляд на наручные часы и спросил:
— Когда нам быть?
Они планировали привести Минерву не ранее, чем через сутки. Но Гермиона чувствовала, что теперь нельзя терять и часа.
— Чем быстрее, тем лучше. Без вас мне не справиться.
— Жди в отеле, — коротко бросил Гарри и разорвал связь.
Гермиона осторожно спрятала свой осколок и побрела умываться. Она чувствовала себя, как выжатый лимон, хотя день только начинался, и самое сложное было впереди.
Она успела сполоснуть лицо ледяной водой и почистить зубы, как в дверь постучали. Гермиона бросилась открывать — и не ошиблась: Гарри с Минервой стояли на пороге. Мантия Макгонагалл была наброшена прямо на ночную сорочку.
Гермиона не знала, что и сказать. Не было таких слов, которые выразили бы всю степень ее благодарности, поэтому она молча обняла их обоих.
— Ну-ну, девочка, не плачь, — Макгонагалл аккуратно утерла ее щеки ладонями. Затем заглянула в глаза и твердо пообещала: — Все будет хорошо.
Гарри успел найти портрет и теперь напряженно всматривался в лицо спящего Сириуса.
— Он здесь так молод, — тихо произнесла Минерва, когда увидела портрет, и добавила, встрепенувшись: — Краски исчезают. Нам стоит поторопиться. Я только приведу себя в более презентабельный вид — и можем отправляться.
Она направила палочку на свою одежду, трансфигурировала сорочку в длинное темное платье, поправила мантию и выжидающе посмотрела на Гарри с Гермионой.
***
Вид спящего, практически черно-белого Сириуса испугал и Хелен.
Гермиона быстро представила ей Макгонагалл, и все четверо тут же приступили к работе.
Хелен продолжила калибровать «Колыбель», Гермиона же показала Гарри и Минерве, как правильно применять ее заклинание к стволовым клеткам, и уже спустя двадцать минут работа закипела полным ходом.
От магии, наполнившей лабораторию, воздух периодически потрескивал. Не прошло и двух часов, как все емкости для биоматериала были заполнены.
Хелен внесла последние настройки, попросила Пятницу провести финальную диагностику системы, любовно огладила крышку «Колыбели» и, сделав глубокий вдох, запустила регенератор.
Гермиона, Гарри и Минерва с широко распахнутыми глазами наблюдали за открывшейся их взору картиной.
Это тоже была магия. Технологичная, искусственно созданная, но не менее прекрасная.
«Колыбель» полностью оправдывала свое название — жизнь в ней зарождалась буквально на глазах. Атом за атомом, клетка за клеткой, слой за слоем капсула формировала новое тело Сириуса — это зрелище поистине завораживало.
— Процедура займет не один час, — предупредила Чо.
Но никто и с места не сдвинулся.
Гермионе казалось, что она не дышала все то время, пока регенератор с тихим жужжанием делал свое дело. Ноги затекли, мышцы свело спазмом, но она упорно следила глазами за каждым движением роботизированных рук, словно от этого зависела успешность всего процесса.
Наконец, Пятница оповестила о завершении создания оболочки.
Гермиона несколько раз моргнула, возвращая зрению четкость, и посмотрела на Хелен, взглядом спрашивая разрешения открыть «Колыбель». Чо утвердительно кивнула. Тогда Гермиона медленно отвела стеклянную крышку в сторону и завороженно посмотрела на Сириуса.
Его грудь мерно вздымалась в такт дыханию, кожа выглядела нежной, словно у младенца, и Гермиона, не удержавшись, осторожно провела по его щеке подушечками пальцев.
И тут же отпрянула, боясь разбудить.
— Что будет, если он проснется в таком состоянии? — не удержался от вопроса Гарри. Из-за долгого молчания его голос был непривычно хриплым.
— Ничего хорошего, — ответила Хелен. — Чтобы сделать Сириуса взрослым, каждая клетка его тела была искусственно состарена ровно на девятнадцать лет, словно он действительно прожил все эти годы. Мозг и все остальные системы организма не смогут повторно пройти необходимые этапы формирования, умственно и эмоционально это тело навсегда застрянет на стадии развития новорожденного ребенка.
— Тогда нам не следует терять ни минуты, — подала голос профессор Макгонагалл. Она выглядела уставшей, но полной решимости.
Гермиона опустилась на кушетку и позволила себе перевести дыхание. Им предстоял сложный, выматывающий ритуал, который ни она, ни Минерва никогда не репетировали и ошибиться в котором не имели права. Потому что попытка была всего одна.
Гарри подтащил портрет к «Колыбели» и несколько раз окликнул Сириуса. Но тот по-прежнему спал, практически не подавая признаков жизни. С холста уже исчезли не только цветные, но и темные краски, остались лишь блеклые светотени, заполняющие едва различимые контуры.
Гермионе было физически больно смотреть на портрет.
— Вы готовы? — спросила она у Минервы.
Та кивнула и подошла ближе.
Первым делом они создали вокруг себя, «Колыбели» и портрета защитное поле. Стоя спиной к спине с Макгонагалл, Гермиона вырисовывала в воздухе заклинание и думала лишь о том, что они обязаны справиться.