Ну, а в действительности Советский Союз достиг уровня 1913 года в такой решающей отрасли, как выплавка чугуна и стали, лишь в 1929 году.
Неспособный самостоятельно проанализировать внутреннюю и международную обстановку и оценить экономические возможности страны перед большим скачком, Сталин не мог наметить научно обоснованной стратегии на будущее. Ему было суждено всю жизнь колебаться, кидаться от берега к берегу, не видя ни истоков, ни устья реки. Особенности стиля сталинского руководства рано подметил Бухарин: «Спиливать телеграфные столбы на баррикады — хозяйственно очень правильная политика»[113].
Поначалу генсек придерживался экономических рекомендаций Бухарина, Рыкова, Томского, будущих «правых» оппозиционеров. В 1927 году он склоняется к давним предложениям Троцкого, Зиновьева, устанавливает окончательный примат промышленности над сельским хозяйством, — словом, вводит в жизнь ту самую диктатуру промышленности, к которой призывал Лев Троцкий еще пять лет назад.
Но лидеры так называемой «новой оппозиции», выдуманной им в 1926 году, предлагали при индустриализации страны шире использовать иностранный капитал. В России не было необходимых для создания современной промышленности оборудования и техники, не хватало денежных средств, специалистов. Транспорт, дороги — в запустении. И все это на фоне острого сельскохозяйственного кризиса, вызванного насильственной коллективизацией. В этих условиях предложение сдать иностранцам в концессию некоторые заводы и фабрики, начать строительство промышленных предприятий с помощью передовых западных держав, было разумным. Во всяком случае, над этим следовало подумать.
Но Сталин органически не мог думать широко, масштабно. Дельные предложения лидеров оппозиции он объявил «капитулянтскими» и вскоре использовал для физической расправы с ними. Какое ему, в сущности, дело до укрепления народного хозяйства?
Укрепление единоличной власти и собственного авторитета, — вот о чем стоило думать. Думать много, постоянно… Что до народного хозяйства, то тут можно — и должно! — применить силу. Она еще никогда не подводила.
…Госплан предложил два варианта пятилетнего плана (осень 1928 — осень 1933), — отправной, то есть минимальный, и оптимальный, который завышал задания на 20 %. Сталин, а вслед за ним большинство ЦК, остановилось на втором (XVI партконференция в апреле 1929 года). Он и был принят официально. Нет, это, пожалуй, мягко сказано. Сталин заставил ЦК санкционировать произвольное увеличение плана.
К 1929 году Сталин почувствовал себя уже столь уверенно в кресле генсека, что мог дать волю характеру. Он горел нетерпением «догнать и перегнать» передовые капиталистические страны. В этой узколобой голове гнездились великодержавная спесь и абсолютное пренебрежение «массами» или как там их еще… «людскими ресурсами». В арестантских бушлатах или полувоенных гимнастерках (вольные женщины еще и в красных косынках), миллионом больше, пятью миллионами меньше, — все это детали, которыми можно пренебречь на пути к великой цели.
Взгляд хана Батыя на покоренные народы.
Давно ли, в 1926 году, будучи в Ленинграде, генсек упрекнул прожектеров: «У нас любят иногда строить фантастические промышленные планы, не считаясь с нашими ресурсами».
А год спустя:
«Мы отстали от передовых стран на 50-100 лет. Мы должны пробежать это расстояние в десять лет. Либо мы сделаем это, либо нас сомнут»[114].
Лучший в России специалист по базису и надстройке склеил своего бумажного тигра — буржуазный Запад. Склеил и утвердил на десятилетия страх перед ним. Пропагандистский аппарат подхватил и понес…
Какая все-таки славная штука граммофон…
Несостоятельность скоропалительного решения генсека сказалась сразу же. Мировой экономический кризис привел к значительному падению цен на сырье. А что еще могла предложить тогда Россия западным торговым партнерам? Нарушились советские планы экспорта промышленного сырья и закупки иностранной техники. Не оправдались надежды на широкую финансовую помощь ведущих капиталистических стран. И еще одна беда, внутренняя: кризис в деревне сопровождался заметным сокращением сельскохозяйственного производства.
Первый же год показал, что ни одно плановое задание не может быть выполнено в намеченный срок. Надо было оперативно пересмотреть планы. И Сталин пересмотрел. Он предложил Совнаркому вдвое увеличить и без того неразумно завышенные контрольные задания пятилетки.
А на местах принимали свои встречные планы, которые превышали уже трижды завышенные…