– Ну… скорей всего.
– Главное, в это верить, – Дженни вспорхнула с кресла. Именно так, поднялась легко, будто у неё были невидимые крылья. – Ой, а что же это я сижу, даже чаем тебя не напоила... Ты абрикосовое печенье любишь?
====== 20 августа ======
– Ты быстро учишься. Я позволю тебе проходить испытания ещё в одной комнате…
Голос Кукловода кренился, то теряясь в тумане, то начиная казаться неестественно громким. Арсений, упираясь левой рукой в стену и едва не теряя сознание, правой старался нашарить в кармане сумки капсулы. Нашёл одну, кое-как вытащил. Чуть не уронил. Проглотил, присел у стены, подождать, пока станет хоть чуть-чуть легче. Наспех перемотанный порез обещал быстро пропитать тряпку кровью, вон, пятно уже расползлось.
Надо было осторожнее… Нож, кажется…
Нож лезвием кверху торчал среди груды хлама в шкафу и был совершенно незаметен, зато заточен на совесть: маньяк не халтурил.
– Я говорю о подвале. Там много крыс, но их не нужно бояться. Большинство из них совершено безобидны, а некоторые ещё и забавны. Особенно те, которые ходят на двух ногах и пытаются играть в свои игры…
Туман в голове потихоньку рассеивался. Арсений рывком поднялся на ноги, но за стенку всё-таки ухватился – на всякий случай.
– Новая комната… – пробормотал себе под нос, стараясь дышать глубже. Надо было доползти до кухни и попросить у Дженни сахара. – Я так, пожалуй, до пенсии с паззлами возиться буду…
– Кстати, – Кукловод явно получал от зрелища удовольствие, – в твоей комнате тебя ждёт небольшой сюрприз за усердие. Только не разочаруй меня.
Сюрпризом оказалась красная коробка, перевязанная золотистой ленточкой, очень похожая на ту, которой он швырялся в камеру. Она была ненавязчиво прислонена к большой треснутой вазе у тумбочки. Обычно обитатели особняка оставляли друг другу подарки в шкатулках – в каждой комнате таких шкатулок было штук по десять, стояли у стенки: зашёл в гости – взял шкатулку – оставил презент; и найти легко, и хлам по комнате не валяется. Кукловод же явно выпендривался. Внутри подарка обнаружился десяток лазерных указок для нахождения предметов, тех самых, дорогих, хрупких и незаменимых. Но даже порадоваться этому сил не было. Зашвырнул в сундук для инвентаря, коробку кинул в угол к первой.
Джим, присланный перепуганной Дженни, его перевязал, но предупредил, что болеть, скорей всего, будет – порез глубокий. Сказал, что обезболивающего в доме нет, Кукловод давно поставок не делал, и что до вечера лучше будет отдыхать.
Хотелось курить. Ноющий порез не давал даже задремать. Да и потом, как руку ни уложи – всё неудобно. С час Арсений валялся на кровати, потом сел за компьютер. Этот агрегат был точно достоин отдельного упоминания – больше всего он напоминал захватившее письменный стол причудливое техночудище, или – более прозаично – нагромождение коробок, опутанных разноцветными проводами. У системника не было боковой панели, кнопки на клавиатуре западали, монитор дышал на ладан, но всё ж таки работал. Во второй свой день в особняке Арсений долго разглядывал странный агрегат. Потыкал наугад кнопки, не надеясь, что этот мастодонт оживёт... Но он ожил. С допотопной операционкой, натужно шурша, он всё-таки работал. А ещё в стандартных программах обнаружился «Paint». Это, конечно был не фотошоп и не копирующие его графические редакторы, с которыми Арсению приходилось иметь дело по работе как фотографу. Далеко не. Но хоть что-то на полном безрыбье.
Остаток дня Арсений провёл, рисуя воображаемого Кукловода. Сначала в виде комиксов, где маньяк получает по всем заслугам, потом, увлёкшись, что-то вроде портрета. Каким рисовало воображение – по голосу, интонациям, фразам.
Скорей всего, фотографировать его было бы интересно… Внешность точно необычная. А если…
На импровизированном рисунке нажал «заливку». Тёмная фигура погрузилась во мрак, скравший границы тёмных волос и английского пальто с высоким воротником.
Точно, в полумраке коридора. У окна. Лицо в тени, взгляд… Должно быть видно. Снизу освещение если? Не получится… Хотя, если снаружи будет день… Точно.
К рисунку прибавилась жёлтая каракуля на стене – светильник, и пару таких же чёрточек-бликов.
Взгляд на окно. На щель между досок. Дневной свет как раз даст нужные блики. И пальцами прикасается к стеклу.
Задумался, быстро замотал мышкой, перечёркивая рисунок. Не стал сохранять, отключил компьютер, потянулся. От неосторожного движения порез опять начал ныть.
– Ещё боялся, что материться разучусь на чужбине, ага. Не светит.
Пособирал найденные куски паззлов, разобрал сундук. Отложил то, что можно было обменять у соседей, нашёл на дне упаковку ваты. Ходил по комнате. Лежал – целую минуту. Вспомнил слова Кукловода.
Подвал… и крысы.
Через минуту уже громыхал по лестнице на первый этаж. Миновал прихожую, свернул на узкую лестницу, ведущую в подвал. И узрел крысу. Большая, серая, с жирным голым хвостом, она сидела на ступеньках. Очень захотелось наступить ей на хвост – чего было его на всю ступеньку раскладывать. Как будто прочитав его мысли, крыса пискнула и шмыгнула в темноту.
Вниз было пятнадцать ступенек одного пролёта, поворот, дверь для испытаний, и за ней – десять другого. Спустившись, Арсений первым делом среди сумрака различил клетчатую спину. Ага, хромой. Больше в особняке, как он заметил за пять дней, никто такого пристрастия к клетчатым рубашкам не питал. Правда, у него теперь у самого в запасных вещах, которые дала Дженни, была подобная рубашка.
Вторым буду.
Арсений в темноте скорчил рожицу.
Хромой сидел на ящике, увлечённо ковыряясь в каком-то устройстве. На звук шагов обернулся. Взгляд из спокойного моментально сделался настороженным.
– Доброго вечера, – нейтрально пожелал Арсений, про себя ухмыляясь.
– И тебе… привет, – процедил подвальный обитатель сквозь зубы. Отвернулся, вернувшись к своим ковыряниям. Продолжил уже так, – Я Джек. А ты, кажется, Эрсей. Я про тебя… уже наслышан. – Что-то щёлкнуло, и хромой склонился над своей работой ещё ниже, продолжив уже отстранённо, сосредоточившись на железке, – подвал – моя территория.
– Подписанная? – не удержался Арсений.
– Негласно, – отрезал Джек. – Но я разрешаю проходить тут испытания всем, кто не мешает мне работать.
Он на ощупь нашарил одну из валяющихся на полу отвёрток.
– Кстати… – Фонтанчик искр из тёмных глубин механизма, приглушённое ругательство, – здесь можно найти много интересного, если хорошенько… покопаться.
– Приму к сведению. – Арсений поднялся по лестнице, чтобы захлопнуть дверь и пройти испытание. Хромой на него больше внимания не обращал, даже не огрызнулся. Испытание оказалось не особо сложным, паззлов здесь было мало (или ему опять не везло), даже ваты, которую просил найти Джим, не обнаружилось. В общем, совершенно нечего делать.
И чего было говорить загадками? – уже по пути обратно, вспоминая завихрения маньяка о крысах. – Думал, вечер хоть не пропадёт. А, всё равно уже, буду рисовать Кукловода. В конце концов… – несколько раз осторожно сжал и разжал пальцы повреждённой руки, – у меня больничный.
====== 23 августа ======
Очередной сумасшедший день… Обычно в конце таких Джима хватало только на то, чтобы сидеть в гостиной, устало перелистывая очередную книгу из библиотеки. Джек, хоть и ругался неимоверно на его чрезмерную любовь к печатному слову, но периодически притаскивал оттуда одну-другую из тех, до которых не добрались руки самого дока. То ли действительно для брата подыскивал, то ли попросту спихивал лишние – фракция и непоседливость натуры мотивировали его проходить комнаты куда чаще других и утаскивать оттуда куда больше.
А у самого Джима элементарно не хватало времени на подобные «радости жизни». Не более двух комнат в неделю. Остальное время – сглаживать последствия прохождений у других. Плюс к этому: простуды, расстройства желудка, растяжения и вывихи, и тому подобные прелести пребывания в старом, полном сквозняков и отсыревших углов особняке.
Не жизнь, а обширный практикум для врачебной деятельности.