Опять закончилась песня, народу вокруг собралось уже больше в стороне заметил деда о чём то оживлённо толкующего с дядькой Тимохой .
Даа, тут придётся выкручиваться. Залетел как Штирлиц в Берлине с будёновкой на голове. Придётся валить всё на удар по голове. Прокатит ли?
Отдал гусли очумевшему от новой формы изложения историй и новых ритмов гусляру, пошел сдаваться деду.
— А скажи Алеша, когда это ты на гуслях наловчился играть. Да песни слагать? А?
— Так это деда, я и дядьке Тимохе говорил, вот он стоит рядом не даст соврать, что после удара по голове многое вылетело, но многое и прилетело незнамо откуда. Вот и гусли, в руки взял, ударил по ладам, а песня сама и вспомнилась. А что, хороша же песня, особо про коня.
— Даа, песня чудо как хороша, а и голос у тебя Алёшка, погибель девичья называется. А что ты ещё нового умеешь? Заинтересованно спросил дед.
— Вот не знаю деда, подошёл к гусляру, посмотрел, чувствую и я могу, взял в руки гусли слова прилетели. Похожу, посмотрю, пригляжусь, может ещё какое умение вспомнится. Я уже и сам этому не рад. Да что делать то мне, таиться что ли?
— Ну чего сразу таиться. Дед явно сглаживал ситуацию и снимал последние подозрения, ко мне приходи, чай родич ты и мой, наследник. Всё что трудами нашими тут воздвигнуто, тебе достанется. Так что помогай. С утра завтрева встренемся, поговорим, расскажу тебе Алёша задумку свою.
С утра, ни свет, ни заря в дверь уже скреблась челядь.
— Вставай боярич, боярин Палей ждёт тебя за столом.
Бляха муха! Что ж ему не спится? Что в этой темени можно видеть?
— Эй кто там? Где у вас тут отхожее место, да умыться воды подайте. Парнишка выволок из угла малую кадушку с крышкой, где плескалась вода.
— Сюда опростайся боярич, а воды умыться сейчас принесут. Вот оно как, переносной унитаз, дёшево и сердито. Блин, ну а чем же задницу они вытирают? Неужели мхом? В углу на колышке висела шапка свежего мха. А что, за неимением гербовой…. Горящая лучина неплохо убила запахи, вот уже принесли деревянное ведро воды, лохань, ковш. Кто-то поливал. Я с грехом пополам умылся.
Нет не Рио. Надо строиться, забацать себе избу как у деда в том мире, и тебе камин в зале и душ, и кухня с русской печью, балкон на втором этаже в кабинете. Там же спальня. Крыльцо с навесом, рядом банька. Времени у меня вагон, надо устраиваться. Одел рубаху, перепоясался. На поясе нож боярский, взятый с бою у татя и пошёл к деду, вошёл, перекрестился на образа подошел к столу. Дед тут же предложил:
Садись Алёша, спишь долго. Не болен ли?
— Да какой болен? Дед я с той лавки два раза на пол падал, ни тебе потянуться, ни с боку на бок повернуться, ни калачиком свернуться. Найдётся ли у вас пара досок, расширить надо лавку то, я проговаривал это глядя на деда и видел как у того округлялись глаза. Я заткнулся на полуслове. Дед же покряхтев, встал перекрестился на образа и сказал.
— Нельзя же внучок от сна удовольствие получать, бесы мучить дух твой будут. Все так спят с покон веку. И ты приучишься.
Где–то Дед был прав. Правда мучили меня не бесы, а совсем наоборот, симпатичные упругие красотки, сверкая попками и сиськами кувыркались со мной. Ох и сладок же этот секс во сне. Кто из нас не испытывал чего либо подобного, пусть бросит в меня сапог. Завтрак не поразил разнообразием, пироги с рыбой, каша с грибами. Ну и традиционный морс. И на том спасибо. Встали из за стола дед прочёл короткую молитву все перекрестились и разошлись по делам , остался я и дед. Со стола уже убрали, и мы сели друг напротив друга, дед начал разговор.
— Город я хочу поставить Алёша. Видел я сыновей Всеволода, кичливы, и своенравны. Умрёт отец, пойдёт брат на брата, крови прольётся море. Хотел я род свой, пока я в силах перевезти сюда к себе. Подалее от огня усобицы. Вот первый ты, следом приедут твои братья с матерью. А там глядишь и отец твой. Край сей дальний. До нас просто не доскачешь, на войну не докличешься. А там смотришь один кто победит, тому при нужде и приклонимся. Что скажешь?
— А что тут сказать дед, в такой войне славы не сыщешь, а сгинуть просто. Согласен я с тобой и спасибо за то, что бережёшь меня. Буду я тебе помощником, по силам и по умениям. Давай я огляжусь, посмотрю свежим взглядом, если во мне нужда будет, зови. Что прикажешь, исполню.
— Походи, погляди, вечером встретимся за ужином. Поговорим. С тем и разошлись, я на крыльцо, дед остался.
Огляделся. Практически равносторонний треугольник, дед построил стену длинной метров двести, тем обезопасив себя от нападения с тыла, выровнял получившийся участок и построил улицу из бревенчатых изб не сильно заморачиваясь её прямизной . Тут же стояли хлева для скотины, конюшни, и птичники. Всё это срало ссало и воняло. На день стадо выходило за забор и паслось тут же на заливном лугу под присмотром пастушка и пары собак. Колодец с бревенчатым срубом и «журавлём» был выкопан недалеко от стены. Видимо там нашли водяную жилу. Полная антисанитария. Мне оседлали коня, я решил поехать на выселки поглядеть на семью чудинов. Вы финнов когда ни будь, видели? Вот, вот. Передо мной стоял финн вылитый актёр из «Особенностей национальной охоты» С трудом, но вспомнил его имя Вилли Хаапсало, и молодая женщина, русоволосая на вид ничем не отличимая от тысяч других копошащихся у печей и корыта русских женщин.