Перед Лёлей на холсте была она, обнаженная, красивым светлым силуэтом ее фигура выделялась на темно-синей постели, глаза закрыты, а рыжие кудри так красиво были разложены на подушке. Она была более чем узнаваема, несмотря на быструю импрессионистическую манеру, в которой работал Стас.
- Ты же маринист…
- Кто сказал, что я не умею писать ничего кроме моря? Море – это стихия, которая меня манит и вдохновляет, но это не единственный источник вдохновения. Ты так красиво уснула, что захотелось тебя изобразить.
- Но ведь эту же картину никому и никогда нельзя будет показать…
- Почему? – искренне удивился Стас.
- А как ты себе это представляешь? Подаришь мне? Тогда мне придется объяснять откуда это полотно и при каких обстоятельствах было написано. Заберешь с собой? Выставишь на одной из будущих выставок? И тогда тоже придется раскрывать все тайны. Ведь она обречена на то, чтобы навсегда быть забытой.
- Я как-то не подумал об этом. Просто хотел написать и написал. Придется ее просто оставить в этой мастерской, среди прочих картин, которые так и не увидели выставочных залов. Мне просто хотелось тебя запомнить вот такой, мне так не хочется тебя отпускать. – В глазах Стаса появилась горечь предстоящего расставания.
- А я сегодня еще никуда не ухожу…
Лёля поднялась на носочках и дотянулась губами до губ Стаса, поцеловала его так страстно, что он вынужден был отложить кисть и тряпку. Синяя простынь упала к ногам Лёли, и через секунду его обнимала стройная, хрупкая, обнаженная фигурка с рыжими волосами.
- У меня руки грязные, - шепнул Стас, когда Лёля стала расстегивать пуговицу на его джинсах, устроившись сверху его накаченного торса.
- Это даже очень меня заводит… - Лёля положила его ладони себе на гуди и стала призывно двигаться, возбуждая Стаса еще больше.
Дыхание обоих стало таким жарким. Стас любовался красивой Лёлей, которая сидела на нем, гладил ее маленькую грудь, прикусывая соски, перебирал в руках медные кудри, которые так красиво золотились в лучах закатного солнца. Она была неповторимой для него, страстной и такой раскованной. Лёля двигалась так нежно и вязко, принимая своей плотью его упругую плоть, и Стас сходил с ума, крепко держал ее за бедра и задавал темп. Он входил в нее сильнее и сильнее, чувствовал, как она вся пульсирует, слышал ее нарастающее дыхание, и тут же двигался медленнее, наблюдая, как подрагивают ее длинные ресницы, как она подается вперед своей аккуратной грудью навстречу ему. Он вдыхал ее, брал ее, владел ею, останавливался, целовал и снова возвращал к высшей точке блаженства.
- Держи меня крепче… - прошептала Лёля и почувствовала, как на ее бедрах сжались сильные мужские пальцы.
Темп их близости нарастал, Лёля уже не сдерживалась, закрыв глаза она стонала от удовольствия, которое ей дарил Стас и через несколько секунд она сдалась, уронив голову ему на плечо.
- Ты потрясающая и неповторимая… Ты это знала? – прошептал Стас, восстанавливая дыхание. – Это стоило того, чтобы ехать к тебе за тысячу километров.
Так закончился их совместный день, никто никуда не спешил и не собирался уходить. Это был их маленький общий мир, мир в котором были только их чувства друг к другу, только он и она.
13.
Утром Лёля проснулась первой, так не хотелось выбираться из-под крепкого плеча Стаса, но она понимала, что их общая сказка подошла к концу. По крайней мере их реальная встреча подошла к логическому завершению, ей предстояло вернуться домой, а у Стаса вечером был самолёт в родной город. Все это вызывало в ней щемящее ощущение потери, утраты – она теряла его и знала, что возможно они больше никогда не встретятся. Что будет с ее супружеской жизнью? Этого она тоже не знала, осознавала только то, что теперь не мыслила своей жизни без Стаса – и как с этим быть тоже не понимала. Она запуталась еще больше, чем прежде, и ей было непреодолимо страшно от этого.
От всех этих мыслей в горле подкатил ком, который так мешал дышать. Ей нужно было уйти, но она этого не хотела. Нужно было отпустить Стаса, но и этого она не хотела. Нужно было проститься с ним так, чтобы это осталось в памяти обоих навсегда, но и этого она не хотела – не хотела прощаться.
Через несколько минут она уже надела платье, взяла в руки свои босоножки на маленьком каблучке, взглянула на Стаса, который все еще спал, стала спускаться на первый этаж мастерской. Лёля немного замешкалась внизу в поисках своей дамской сумочки. На кануне все происходило так стремительно, что она забыла в какой момент выпустила ее из рук, наконец она нашла ее на кресле, стоявшем рядом с мольбертом.