Поехали дальше. Айнабулак, затем короткая остановка в Коксу – не двадцатиминутная, как раньше – и вот он, фруктовый базар на перроне Уш-Тобе. Кто помнит уштобинский «КООПовский» лимонад в «огнетушителях» из толстенного тёмного стекла двадцатишестилетней давности? По 0,8 литра и стоимостью 89 советских копеек за такую бутылку? Теперь тут был сплошной пластиково-полуторалитровый «Сарыагаш»… Здесь нам взялись менять тепловоз, чего раньше никогда в этом месте не делали – старые «луганки» проходили как минимум до Актогая, а «ТЭП70» и дальше, порою вообще сразу до Семипалатинска…
После Уш-Тобе наш паровозик вообще дал копоти на всю катушку! Оказалось, что его средняя скорость двадцать шесть лет назад была 45 км/ч, а теперь – аж целых 51, и это было заметно! Где они, эти непонятные сплошные остановки на всяких этих Койкрыкканах, Разъездах №47 и Мулалах подряд?!! Мы неслись до Лепсов, как ошпаренные! Туда наш поезд пришёл уже в полной темноте, а двадцать шесть лет назад с этого места начинался зыбкий зимний рассвет.
В современном Матае, в цехах локомотивного депо которого конструктор автоматов Калашников собирал по ночам свой первый «АК», теперь горел свет вдоль всего перрона! Шестнадцать лет назад, сразу вскоре после развала СССР, на всей этой станции горела одна-единственная лампочка, освещавшая крылечко дежурного по вокзалу, а тепловозы не включали буферных фонарей! Нечего было включать – не было лампочек, светили только прожекторами, да и то не всё время!
Порою кое-где вдоль линии по-прежнему попадались, радуя глаз, старенькие одноламповые «прожекторные» светофоры. Мне однажды объясняли, для чего их меняют на «линзовые» из нескольких ламп: плашка с цветными стёклышками, находящаяся в таких между лампой и линзой, случалось, что подмерзала зимой так, что электромагнитам не хватало силёнок её сдвинуть. Сбой сигнализации, поезда останавливались.
В Актогае к нашему поезду прицепили красавчика «ТЭП70», одного из бывших «тальговозов». Отсюда до Семипалатинска теперь с пассажирскими ходили только такие! Поставив дымовую завесу от станционных прожекторов, наш тепловоз резво помчал нас дальше на север.
К Аягузу двадцать шесть лет назад защитинский поезд подходил ровно к обеду. На вокзале и перроне всегда было полно военных из всех близлежащих погранотрядов и гарнизонов. На северном краю перрона в те времена стоял построенный из непропитанных и потому уже посеревших от времени шпал магазинчик местного ОРСа, в котором можно было спокойно, безо всякого блата, купить пачку невообразимой для тогдашней Алма-Аты подприлавошной экзотики – сигарет «Ява-100»…
Теперь многочисленные перронные торговки такой экзотики не предлагали, и потчевали товарами попроще. В половине третьего ночи – спать в поезде, как и обычно, совершенно не хотелось – я купил пару беляшей, несмотря на столь поздний (или столь ранний) час вполне горячих, и бутылочку зелёного чая. Беляшики мало того, что не вызвали потом никаких желудочных проблем – они даже были вкусными! Навстречу прискакал кзылординский скорый, и мы тут же поехали дальше.
На до боли знакомом мне перроне станции Жангиз-Тобе теперь было абсолютно пусто. Мало того, что со здания вокзала исчезли вывески двух или трёх кафешек, появившихся тут в самом начале XXI-го века, вдобавок с перрона исчезла и вся былая армада таксистов, предлагавших за какую-то пару часов долететь отсюда до Усть-Каменогорска. Одинокой дежурной по станции швырнули со штабного какой-то пакет с документами, и наш паровозик быстро покинул это ставшее таким унылым место.
Через пятьдесят минут поезд прибыл в Шар. 26 лет назад лениногорский поезд проходил эту станцию под вечер, и ему ещё предстояло добраться аж до Рубцовки! Только там он начинал идти в обратную сторону, и прибывал на Защиту в седьмом часу утра, через 12 часов пути. Теперь же только что взошло солнышко, а до вокзала Усть-Каменогорска ему оставалось всего три часа езды…
Сойдя с поезда, я первым делом понёсся к дежурной по вокзалу. Камеру хранения на чарском вокзале, разумеется, никто организовать не догадался, однако так же, как и в прошлом году в Ерейментау, дежурная согласилась присмотреть за моей сумкой несколько часов. Уже налегке я выскочил обратно на перрон – посмотреть, какой защитинский тепловоз прицепят к этому поезду. Тут оказалось, что красавчика-«тальговоза» аж целый второй день и в третий раз в качестве эксперимента засылают с этим поездом до Защиты.