— Киссень! — заорал тип в колете, опуская руку с карманным арбалетом и вскидывая ангилот. — Обходи его!
Киссень, каковым оказался тот самый жилистый тип, тут же метнулся влево, извлекая откуда-то здоровенный тесак, скорее напоминающий мясницкий нож, чем боевое оружие, но от этого не менее опасный, а сам главарь взмахнул ангилотом, делая шаг вперед. Но Грон уже перехватил подобранный нож за лезвие и мягким движением кисти послал его вперед, прямо в грудь типа в колете. Тот судорожно махнул ангилотом, то ли попытавшись отбить летящий нож, то ли просто рефлекторно среагировав на движение, но затем всхрапнул, сделал шаг вперед, опустил руку с ангилотом, уперев его в пол, будто попытавшись использовать в виде трости, а потом его колени подогнулись, и он рухнул на пол. Здоровяк, держащий графа, к этому моменту тоже уже завалился на спину и сполз по стене. У Грона остался только один противник.
Несколько мгновений они молча смотрели друг на друга. В углу, держась за оцарапанное падавшим здоровяком горло, хрипло дышал на первый взгляд вполне себе целый и почти здоровый граф Сакриензен.
— И чего вы теперь делать будете, ваша милость? — осклабившись, поинтересовался жилистый.
— Если вынудишь, прикончу и тебя, — спокойно сообщил ему Грон.
— И чем это?
Грон усмехнулся:
— Один кинжал против ангилота, арбалета, ножей и тесака — тоже не слишком выигрышное соотношение. Однако два — ноль в мою пользу. Почему ты думаешь, что с тобой у меня возникнут какие-то сложности? — небрежно поинтересовался он, продолжая лихорадочно просчитывать варианты развития событий.
В одном этот тип был прав: никакого оружия у него в данный момент действительно не осталось. А оружие есть оружие, что бы и кто бы там ни говорил…
Однако его речь, похоже, придала мыслям жилистого несколько иное направление. Потому что кривая ухмылочка сползла с его лица, и он, настороженно следя за Гроном, начал бочком-бочком двигаться в сторону двери.
— Стой, — остановил его Грон.
Жилистый замер.
— Ты ничего не хочешь мне сообщить?
— Чего? — В голосе жилистого послышались озадаченные нотки.
— Ну подумай сам, — рассудительно начал Грон, — после всего произошедшего мое заключение уже совершенно точно дело прошлого. Но у меня образовалось много вопросов. И поскольку утром я явно окажусь на свободе, то вполне могу отодвинуть все свои дела и вплотную и, заметь, вдумчиво и настойчиво заняться поиском одного случайного встречного, который, как мне сейчас представляется, может рассказать мне много интересного. Так что я бы на твоем месте рассказал все прямо сейчас. Дабы желание тебя разыскать возникло только лишь у королевских стражников. И ни у кого больше. Понимаешь, о чем я?
Жилистый некоторое время молчал, переваривая слова Грона, а затем хмыкнул:
— Если я чего скажу, так меня все одно — того…
— Скорее тебя того, если ты ничего не скажешь, — отозвался Грон, скрещивая руки на груди. Человек со скрещенными руками подсознательно воспринимается как настроенный на оборону, а не на нападение, поэтому жилистый чуть расслабился, чего Грон и добивался. — Неужели ты думаешь, что те, кто тебя нанял, оставят тебя в покое, зная, что может разболтать твой язык? Лучше сделать так, чтобы им уже незачем было на тебя охотиться. — Грон сделал паузу, а затем уточнил: — Ну кроме мести, конечно, если благородные господа озаботятся местью какому-то разбойнику. Но и здесь есть резон рассказать все, что знаешь. Поскольку чем больше после твоего рассказа возникнет проблем у твоих нанимателей, тем меньше у них останется сил и времени, чтобы заниматься тобою. Не так ли?
Жилистый восхищенно цокнул языком:
— Эк вы все хитро повернули, ваша милость… Вам бы королевским дознавателем работать — воры бы сами во всем признавались, да еще и рухлядь несли.
Грон криво усмехнулся. Ну не хочешь по-хорошему, спросим по-другому:
— Что ж, тогда я советую тебе хотя бы точно определиться, кто для тебя опасней, — с металлом в голосе произнес он.
Жилистый напрягся. Шутки кончились. Несколько мгновений он сверлил Грона тяжелым взглядом, а затем обреченно вздохнул и заговорил…