Алексей устроился в гостиной на старом плюшевом диване, стал осматривать начальское жильё. Было оно весьма скромным и каким-то запущенным, нежилым, неуютным. Чувствовалось отсутствие глаз и рук хозяйки. Только большой книжный шкаф, заполненный от пола до потолка, вносил некое оживление в эту холостяцкую берлогу. Алексей подошёл к шкафу и с интересом стал рассматривать его содержимое. Собрания сочинений Льва Толстого, Чехова, Гоголя, Достоевского, томики стихов Пушкина, Фета, Тютчева, энциклопедические словари, старые издания по военной топографии, фортификации, книги на немецком и итальянском языках о танках, – всё это вызвало у него зависть и глубокое уважение к Зайцеву.
– Что, нравится библиотека? Если захочешь, не стесняйся, бери, читай, но с возвратом. Не терплю разгильдяйства. А сейчас давай чай пить. У меня и варенье отличное есть – вишнёвое, абрикосовое, кизиловое, сливовое.
Зайцев не торопил старшего лейтенанта. Только выпив третью чашку и не спеша закурив, спросил:
– Давай выкладывай, что привело тебя ко мне?
Гордеев всё и выложил, что накипело, с чем столкнулся и что никак не мог понять и принять. Раскрасневшись от чая и волнения, он замолчал, в упор глядя на подполковника. Зайцев молчал, посасывая изжёванный мудштук погасшей папиросы, не поднимая глаз на Гордеева.
– Командиру батальона докладывал?
– Никак нет. Решил с вами посоветоваться.
– Капитан Луценко неплохой командир. Но в танковых делах пока слабо разбирается, недавно переведён к нам в бригаду из расформированной кавалерийской дивизии. Командовал эскадроном, отличился в освободительном походе. Под Львовом участвовал в разгроме польской оперативной группы генерала Владислава Андерса, за что получил орден Красной Звезды. Но ты прав, всего понять, о чём ты говорил, он не может. А помпотеху батальона докладывал?
– Да сто раз говорил, – горячился Гордеев, – толку никакого. Запчастей нет, ключей нет, масла нет… А как, скажите, технику в боевом состоянии содержать?!
Зайцев вновь закурил, прошёлся по комнате, заложив большие пальцы рук за подтяжки бриджей. Затем вынул из большого кожаного портфеля толстую папку.
– Сейчас, Гордеев, я нарушу закон, сообщив тебе некоторые секретные сведения. За их разглашение мне светит трибунал. Но я уже говорил, верю я почему-то тебе. Слушай внимательно и мотай на ус. Главной ударной силой нашего округа являются танки новых, формирующихся механизированных корпусов. К лету будущего года их будет около трёх тысяч. Только в нашей 22-й дивизии должно быть 413 танков, из которых тяжёлых КВ-105, средних Т-34 – двести десять, лёгких БТ-7 и Т-26 – сорок четыре и пятьдесят четыре химических танков на базе Т-26. А ещё девяносто один бронеавтомобиль. Силища, как ты понимаешь, огромная. Но! – Зайцев ткнул пальцем в потолок. – Гладко, как говорится, было на бумаге, да забыли про овраги. Если с количеством бронемашин дела обстоят более или менее нормально, с запчастями – совсем худо.
Подполковник извлёк из папки несколько листков документа, положил их перед Гордеевым.
– На, погляди, это копия доклада начальника Главного автобронетанкового управления РККА генерал-лейтенанта Федоренко наркому обороны.
Алексей жадно вцепился глазами в текст документа. Из доклада следовало, что на 1941 год для обеспечения эксплуатации наличного парка бронемашин, а также для создания в Красной армии неприкосновенного запаса по запчастям требуется танковых запчастей на сумму 476 миллионов рублей, выделено же – 219 миллионов; автомобильных и тракторных – на сумму 207 миллионов рублей, выделено – 112,5 миллиона. Заводы № 37, 174 и 183 сокращают выпуск запчастей к танкам БТ, Т-26 и трактору «Коминтерн». Особенно плохо обстоит дело с остродефицитными танковыми и автотракторными деталями. Так, производство деталей моторной группы (поршни, шатуны, поршневые кольца и пр.) сокращается из года в год.
Алексей поднял удивлённые глаза на подполковника.
– Да, брат, вот такие дела. Посмотри вот это, – Зайцев придвинул новый документ, – копия справки Главного артиллерийского управления РККА.
По данным ГАУ, на складах бронебойных снарядов калибра 76-мм для танков КВ и Т-34 не имелось. Более того, около 100 тысяч выпущенных заводами корпусов снарядов калибра 76-мм так и не были снаряжены. Почти до середины 30-х годов о производстве специальных бронебойных боеприпасов для орудий калибра 76-мм речи вообще не велось, так как практически все зарубежные танки того периода имели противопульное бронирование, с которым вполне справлялся снаряд калибра 45-мм, производство которого было поставлено на поток. В справке прямо говорилось, советская военная промышленность не сумела вовремя среагировать на очередной виток технологической гонки – появление первого поколения танков с противоснарядным бронированием. Ситуация усугублялась еще и худшим качеством советских боеприпасов по сравнению с 75-мм германскими боеприпасами. Это объяснялось тем, зло хлестал документ, что в СССР был страшный кадровый голод. Просто не имелось достаточного количества квалифицированных рабочих, отчего было невозможно обеспечить линию производства бронебойных снарядов тройкой специалистов высокой квалификации (токарь, сварщик, штамповщик), как это сделали немцы. Рабочие этих профессий были наперечет, их распределяли по заводам «поштучно».