– О, какие люди! Проходите! – приветливо пригласила девушка с русыми волосами до плеч и выцветшей майке. – А мы тут варим яйца, бухаем и ждем вас.
– А мы взяли и пришли, – засмеялся Олег.
– Молодец, свою привел!
– А то!
– Маша я, – хлопнула по плечу она Диметра.
– А я Диметра.
– Так это уж все поняли.
Большая и единственная комната мало чем отличалась от прихожей: полностью отсутствовала какая–либо мебель, шестеро совершенно разных девушек сидели на полу: кто–то читал, кто–то ел яйцо, политое майонезом. Когда Олег сел на дряхлый стул, развел ноги, слегка поднял голову, взял в руки гитару; все вдруг оторвались от своих дел, удобно уселись на пол и их внимательные глаза были направлены на него. Он начал с грустной глубокомысленной медленной песни, потом ритм пошел по нарастающей и от отдельных его песен вызывался смех. Диметра и остальные слушательницы просто хохотали от его текстов, манеры исполнения, артистической мимики и жестов при этом. Другие же песни, наоборот, вызывали слезы от своей драматичности. В конце все встали и, благодаря, аплодировали ему. После этого традиция – нирваноская песня Man who sold the world в исполнении Олега. Это было устоявшейся традицией на всех его выступлениях. Далее народ стал медленно расходиться, на волне чего Олег и Диметра так же вышли на улицу.
– Ну как, зай, понравилось? – серьезным тоном спросил Олег.
– Да, даже очень, – восхищенно ответила Диметра. – Я же впервые на подобных мероприятиях и, знаешь, я в восторге!
– Не такое уж мероприятие, – он обнял Диметру, она его. – Вот настоящий концерт в клубе – вот это драйв, а тут просто квартирник обычный.
– Все равно было супер!
Они медленно пошли по улице. Стоял тихий осенний вечер, день близился к закату и небо, соответственно, было окрашено в истеричные тона заходящего солнца.
– Смотри, милый, суши–бар! – Диметра указала на симпатичное здание с огромными стеклами, за которыми была видна треть пустующих столиков и сидящие на остальных аппетитно поедали суши. – Давай зайдем, м?
– Да лучше дома поесть.
– Ну зай, – мурлыкнула она тоном просящей конфетку девочки.
– Ну ладно, пошли. Признаться, я голоден.
Внутри негромко играла медленная релаксирующая музыка с выраженными басами, ломаным битом и полным отсутствием вокала, создавая ощущения покоя и умиротворенности.
– Заказывать будете?
– Да, конечно! – она немного подумала. – Четыре Филадельфии, четыре Дракона, две порции роллов Калифорния и две порции фирменных, – быстро проговорила она.
– Напитки, алкоголь?
– Да. Четыре бутылки вот этого пива, – ткнула пальцем в меню она. – И четыре вот этого.
В это время Олег занял столик, положив гитару на один из четырех стульев. Он выбрал тот, то у окна и сел боком к нему, Диметра по другу сторону стола напротив него.
– А ты уверена, что мы все это съедим? – улыбнулся Олег.
– Конечно! Я не так уж и много заказала!
– Да я слышал.
Вскоре официантка принесла все заказанное, другая принесла пиво. Первым делом он открыл бутылку, резко, смотря прямо на горлышко бутылки. В этот момент его глаза горели особенным блеском желания выпить.
– Ну чё, за нас? – приподнял бутылку он.
– Угу, за нас, за счастье, что ты есть, – стукнулась бутылкой с ним она и сделала несколько глотков пива – потрясающего напитка богов. – Знаешь, это необыкновенное счастье – быть с тобой, общаться, жить под одной крышей и я абсолютно уверена: встретить тебя, познакомиться, начать общаться – это истинное чудо.
– А я до сих пор не понимаю, что такая приличная девушка как ты делала среди бомжей. – Он вспомнил день знакомства.
– Там же пиво на двадцатку дешевле всегда было, – объясняла она. – И бомжей там было мало, они просто просили сколько смогу дать и, пока пила пиво, рассказывали истории своей жизни. И приличных людей было много. Столько историй…
– Да, что–что, а слушатель из тебя хороший, – похвалил он откусил от аппетитного ролла.
Диметра любила Филадельфию – все рыбное ей нравилось, а в сочетании с рисом в и тоге вкус суши был неземным.
– Помнится, вы, сударь, были в самом непотребном виде из всех, – съязвила они и сделала очередной глоток.
– Ну, напился, шел домой. Я ж в сознании все–таки был и не ожидал столь судьбоносного знакомства.
– И я, – воскликнула она. – Никогда не ожидала. Стоишь так, пьешь пиво – и вдруг идет навстречу настоящий идеал, мой Принц на белом коне.
– Я не идеал, милая, а обычный человек, которого ты любишь.
– Нет, для меня ты идеал.
– Потому, что любишь! – спорил он.
– Да ты не представляешь, какое это счастье – ты! Я и подумать тогда не могла, провожая тебя пьяного до квартиры, что она станет моим домом и мы будем жить под одной крышей. Мир не без чудес. Ты же живешь всего на расстоянии одной станции метро и таких чудес можно назвать сотню.
– Это у всех так. Думаешь, я шел и мечтал обрести свое счастье? Да я был тогда зол на весь мир и готов все разнести к чертям собачьим! – он внимательно посмотрел на Диметру. – Никогда не говорил об этом… Но я и не надеялся увидеть тебя на следующее утро. Я еще никого ТАК не любил!
– Я переживала, как ты там.
– Ага, и принесла похмелиться.
– А ты срезал всю герань и подарил мне.
– Было дело, – подтвердил он. – А ты сказала, что в доме не хватает кактуса.
Музыка продолжала играть, Олег допивал вторую бутылку пива. Его привычкой было крепко держать бутылку за горлышко, но не за место этикетки. Заметив задумчивость Диметры, он спросил:
– О чем задумалась, солнышко?
– Милый, а охарактеризуй одним словом любовь.
В этот миг улыбчивое лицо Олега стало вдруг очень серьезным. Он допил бутылку практически залпом, молча поставил ее на стол, открыл следующую и очень внимательно посмотрел на нее. В этот момент его глаза были наполнены чувствами, в их серо–зеленой глубине читались бесконечные чувства взрослого человека, настоящей личности и истинного таланта. В моменты раздумий, когда мышцы его лица расслаблены и отступает от него кровь, Олег обретает пик собственной красоты, любоваться им можно не отрываясь вечность, бесконечно. В эти моменты он становился будто старше, будто носителем вековых мудростей, философом всех времен.
– Взаимоотдача, – тихо и протяжно, почти по слогам, ответил он.
– Взаимоотдача? – не поняв смысла переспросила она.
– Угу, именно это. – Он доел последний ролл и сделал несколько глотков. – Смотри, мы можем выделить два периода отношений: влюбленность и любовь. В момент влюбленности человеку приятно получать. Это, так называемый, конфетно–букетный период. Когда от получения чего–либо испытывают наслаждение. А далее либо формируется любовь, либо нет. Это период истинного наслаждения от отдачи себя, всего чего угодно, душевного, физического тепла любимому человеку.
– А мне всегда казалось, что любовь – это некая необъяснимая истерика во всем теле, наплыв чувств и эмоций, возможность дарить и быть одаренной.
– Нет, дарить – это влюбленность (она фокальна, парциальна), а быть одаренной – любовь. Именно в максимальной самоотдаче, бесконечном и вечном разлитии друг в друге она и заключается. Это единственное чувство, не имеющее ни пола, ни возраста, ни национальностей, ни религий. И с объектом любви то же самое – об истинных чувствах возможно говорить только, когда не важен ни пол, ни возраст, ни национальность, ни религия партнера, а ты путаешь. Путать влюбленность с любовью – это все равно что считать стаю и стадо синонимами.
– Тут–то проще. В стае – ум. Это вожак и собравшиеся единомышленники. В стаде – сила. Это безликое уродство может стереть с лица земли бездумно что угодно и кого угодно.