– Отчим – это ерунда. Вот меня однажды в школе застали на перемене. Вдоволь погонявшись по школьному коридору, мы с одноклассницей пошли в туалет, не заперли за собой дверь, просто стояли, целовались, а мальчишки – те, которые были нормальными – любили за нами подглядывать, заранее дома вырезав из брюк карманы. А один, державший в страхе всю школу, увидев это так заорал:
«Лесбухи! Ебаные лесбиянки».
– В этом нет ничего страшного, зай.
– В это–то нет. Страшное началось потом. Ее выбросили из окна, а меня завели в мужской туалет, раздели до гола, разорвали на мне всю одежду и стали…
– Миленький, они тебя изнасиловали?
– Нет, они испражнялись на меня, плевали мне в лицо, размазывая каловые массы по всему телу. А знаешь, что самое странное? Я не испытал ни чувства страха, ни чувство унижения, не плакал – меня это дико–дико возбудило. Вид анусов перед лицом, фекалии. Я тогда почти что кончил…
– Что же ты раньше не рассказал? – Диметра сжала руки Олега в своих.
– Зай, я был уверен… Ну… Ты такое Московское растение, которое всю жизнь все любили… Я боялся, вдруг ты не захочешь жить под одной крышей с извращенцем.
– Что ты. – Диметра перебирала его пальцы. – И я далеко не подарок. Когда ты, вечно веселый и вечно пьяный, дал свой адрес – вот тогда я все поняла. Это на всю жизнь.
– На всю – на всю? – заметно повеселел Олег.
– Абсолютно.
– Ах, ты мое маленькое чудушко.
– Нет, я твой стул.
– О–о–о, мебельная тематика.
– Зай, а давай на эту ночь я буду твоим уютным креслом? – предложила Диметра, скрестив руки на своих гениталиях.
– А может моим покорным сортирчиком?
– Да. Да.. Да… Ты сядешь на меня, сначала пописаешь, потом испражнишься, а я буду натираться всеми твоими выделениями – мочой и каловыми массами.
Диметра присела на край ванной, обжигающий своей остывшестью край ванной. Олег, нашедши опору рукам в ее коленях, чуть присел и вот – вот она долгожданная струйка.
– А теперь нагнись и слизывай! – приказал он. – Я хочу, чтобы ты вылизала всю ванную дочиста, рабыня!
Ах, как он сладок – этот незабвенный вкус.
– Хорошо, мой господин!
Вид абсолютно сухой ванной не мог не обрадовать, но Диметра жаждала большего, снова импровизированная смена ролей. Аккуратно разжав его пальцы Диметра расположила их бережно вокруг своей шеи и чуть–чуть сжала.
– Подожди–подожди, – оторвал руку Олег. – Тебя заводит удушье, но так это не делается.
– А как? – удивилась Диметра.
– Придумывается система обозначений. Когда у тебя зажато горло ты же сможешь сказать, зеленый тебе или красный. Помнишь, когда Терминатора низвергали в пучину расплавленного металла? Сделай такой жест. Покажи класс.
– Так? – Диметра выпятила большой палец правой руки.
– Левой рукой.
– Правильно. И вот если мне усилить удушье – ты потихоньку опускай палец против часовой стрелки. Если достаточно – поднимай назад.
– Целая наука.
– А чего ты ожидала? Это же асфиксия.
Диметра подняла в тот вечер палец левой руки, правую на свои гениталии, а Олег в унисон ее опускающемуся пальцу стал сжимать руки вокруг ее шеи, сжимать медленно, заботливо и аккуратно, в связи с чем сила ее полового возбуждения была сравнима с силой белых вспышек, мелькающих за закрытыми глазами, то рассеиванием бросающими в океан непроглядной темноты, то вновь взрывающимися звездами, уносящими сознание в бесконечные просторы космоса. Чувствуя приближение оргазма, усиливающееся оргазмом мастурбирующего Олега Диметра поставила палец вертикально, он разжал руку – вот оно, возвращение в реальность.
– Как же ты сладко кончаешь, моя милая Диметрочка!
– Не слаще тебя, дорогой.
– Как же я тебя люблю.
– А я тебя не просто люблю – я тебя обожаю.
Олег взял ее руку и слизал языком не успевшие высохнуть следы любви, когда из комнаты раздалась незатейливая мелодия его телефона.
– Кто–то Смеску прислал, – сообщил он. Пойду, прочту.
– Не уходи, давай побудем еще вместе.
– Мы и так всю жизнь будем вместе, – вставал из ванной он.
– Мне плохо. Приезжай на площадь Гагарина, – гласило сообщение с номера Веры Сергеевны.
– Что произошло? – быстро написал в ответ он.
– Позже объясню. Мне плохо.
– Любимая, там что–то у Веры стряслось, съезжу к ней и приеду, – вернулся он в ванную, будучи одетым.
– Вот как…
– Я скоро вернусь, – посмотрел он в ее готовые заплакать глаза.
– Ладно…
Городской транспорт двенадцать часов ночи еще ходил, и троллейбус быстро довез Олега до места.
– Ты чего, Вер? – Олег понял по внешнему виду Веры Сергеевны состояние находящего в алкогольно–наркотическом опьянении человека.
– Я хочу тебя… В машине…
– А дашь мне ключи от этой милой желтой девочки покататься? – Олег посмотрел в сторону ее очень красивого желтого Феррари. – Помнится, кто–то мне доверенность оформить обещал.
– Ключи? Доверенность?! Чтобы ты гоняла со своим Димой?
– Ага. А то, понимаешь, навыки вождения теряются.
– Оля! Посмотри на свои зрачки, ты же до первого поста только доедешь.
– Это ты на свои посмотри.
– Я хочу тебя прямо на асфальте. Раздень меня! Что, тебе лучше быть развлечением для инфантильного избалованного хуйка?
– Вер, прекрати хабалить. Диметра меня любит, и я ее люблю.
– Любит?!
– Да, любит. Сейчас я тебе это докажу. Дай ключи.
– Подавись, – протянула ключи от машины Вера Сергеевна.
– Диметрочка, ты не спишь? – Позвонил ей Олег.
– Нет, конечно.
– Слушай, тут темно на улицы конечно, но ты не обращай внимания. Приезжай на площадь Гагарина.
– Но Олег…
– Приезжай.
– Чего ты задумала, Оль?
– Разогнаться и. Бах–бах обо что–нибудь. И Диметра со мной сядет без принуждения, а нет – вот тогда я доставлю тебе удовольствие прямо здесь.
– Оля, больна. Ты хоть понимаешь свою болезнь? Ты рехнулась. Рех–ну–лась!
– Не называй меня так. Я Олег.
– Держи свою доверенность.
Прохладный воздух ночной Москвы навеивал тяжелые мысли. Словно перед казнью Диметра, грустно опустив голову, ехала в пустом троллейбусе, и предчувствие казни заключалось в ее предположении, будто это их последняя встреча.
«Олег, наверное, скажет собрать вещи, будет мучительное возвращение домой к родителям, конец самостоятельной жизни», – думала Диметра, услышав свою остановку.
Поодаль в свете фар очень красивого спортивного автомобиля стояли и выясняли отношения Олег с Верой.
– А вот и Диметрочка, – обрадовался Олег. – Смотри, какая у нас теперь машиночка! Теперь она наша.
– Олег, – от удивления действие порошка сразу же прекратилось. – Я и не знала, что ты умеешь водить машину.
– Это еще не все мои таланты, – сквозь смех ответил он и открыл дверь. – Покатаемся?
– Конечно, – оторопела Диметра.
– Только учти – это будет наша первая и последняя поездка. Я решил свести счеты с жизни именно так: разогнаться до двухсот и врезаться. А у тебя есть выбор: поехать со мной в последний путь или остаться, вон, Веру Сергеевну утешить.
Без раздумий Диметра села в машину и захлопнула за собой дверь.
– Что ж, погоняем, но у тебя еще есть выбор – ты можешь выйти, – снова предложил садящийся за руль и заводящий мотор Олег.
– Я уже сделала свой выбор, – совершенно спокойно ответила Диметра.
– Знаете, что… – Вера Сергеевна фамильярно показывала пальцем то на него, то на нее. – Вы оба больные люди. Вы психи!
– За то ты психически здорова, – оскорбился Олег, поднимая стекло.
– Развлекайтесь, детишки, – бросила в след она.
Олег знал, что неподалеку ведутся дорожные работы, стоит предупреждающий знак, а рядом наверняка стоит груженый горячим ароматным асфальтом КамАЗ, поэтому он, вырулив на Ленинский проспект, выключил фары и нажал на газ. При характерном звуке колес машина разгонялась очень быстро, настолько быстро что огни, яркие огни желтого ночного города смешивались воедино и перед спокойным взглядом Диметры, привыкшей всегда смотреть собственной смерти прямо в глаза открылась картина дорожных работ: одетые в светоотражающие костюмы люди обыденно разравнивали ароматный, горячий, еще дымящийся асфальт от середины и по краям нанесенной отбойным молотком раны дороги – симметричной ямы, – а возле стоял груженый асфальтом огромный КАМАЗ со включенными фарами, на который Олег и направил машины. Казалось, исход близко, но почему? Почему Олег решил сделать это именно сейчас? И вдруг она – нелинейная неожиданность, выразившаяся в ту ночь в страшном визге, незабываемом визге тормозов. Машина остановилось на расстоянии от Камаза меньше метра.