– А я так сон только что видел – закачаешься, – повел в спальню он. – Будто из стены в нешей ванной открывается выход на огромное пшеничное поле, и над ним на небе висит не одно солнце, а целых три.
– Вот это да!.. А я такое видела!
– Завтра расскажешь, нам на работу вставать. Так что спокойной ночи, милая.
– Спокойной ночи.
До конца рабочего дня Диметры оставалось полчаса, последний клиент ушел, оставалось только ввести в компьютер результаты тестов и сформировать отчет, когда раздался стук в дверь ее кабинета.
– Войдите, – удивившись, пригласила она.
Дверь в тот вечер медленно открылась, из–за нее показалась хорошо знакомая рука с тонкими длинными пальцами и аккуратно коротко постриженными ногтями, держащая огромную белую розу.
– Привет, дорогая.
Темно–синие кеды с толстыми длинными белыми шнурками, одетые без нижнего белья тонкие летние темно–синие облегающие джинсы, заканчивающиеся широким черным кожаным ремнем с большой квадратной блестяще серебристой пряжкой, чуть обнажающая и подчеркивающая плоскость живота и стоячесть сосков одетая на голое тело тонкая белая майка с красными по диагонали полосами и точно такими же красными буквами и английскими словами разного, местами газетного шрифта, призванные скрыть расширенность зрачков, характерный прищур уберечь от света солнцезащитные очки с массивной черной оправой и закрывающими половину лица круглыми желтыми стеклами, хорошо пепельные короткие волосы с растрепавшейся от ветра челкой, легкий мужской аромат с летними огуречными нотками, плавна грациозная походка –от Олега невозможно было оторвать взгляд.
– Любимый! Вот это сюрприз, – взяла цветок она, обняв.
– Я знал, что ты обрадуешься.
– Еще бы. Мне тут еще минут двадцать торчать. Хочешь холодного чая?
– О–о–о, с удовольствием.
– Сейчас, – налила в кружку чая с малиновым вкусом Диметра.
– Та–а–а–к, а это что такое? – вошла в кабинет полная женщина в возрасте. – Чаи в рабочее время гоняете?
– Ну, вообще–то я клиент, – быстро нашелся Олег, чтобы не подставлять любимую.
– Клиент значит? – не поверила негативно настроенная женщина, разглядывая и тот час попадая под его обаяние. – И что же Вас беспокоит?
– Ой, вызнаете, вид крови.
– Вы боитесь крови? Что ж, весьма распространенная фобия.
– Нет. Когда делаю операцию, то у меня возникает непреодолимое желание ею измазаться, попробовать ее на вкус.
– Боюсь, это не по нашей части, – указала взглядом на дверь ошарашенная женщина, после чего обратилась к Диметре, – Ты тоже можешь идти, я распечатаю отчет.
– Всего доброго, – попрощался Олег.
– И Вам не хворать.
– Твоя начальница? – повернул ключ зажигания он.
– Угу. Она не всегда такая. Просто на днях была комиссия, шерстили всю документацию.
– А–а, так это везде так, – вдавил в пол педаль газа Олег. –У нас что ни месяц, то комиссия, то линейный контроль. Ничего, сейчас расслабимся.
Здание Дома Культуры выглядело не приветливо: фасад с облупившейся краской, стоящие возле широкой лестницы пивные бутылки и окурки, треснутые стекла, взвесь вековой пыли внутри – настоящий ад для астматиков и разного рода чистюль.
– Кай, Медуза! – воскликнул пожилой мужчина в черных сандалиях, черный костюмного типа брюках, не скрывающей пивного живота синей рубашке, старых очках в роговой оправе, подчеркивающих его седые волосы.
– Здравствуйте, Эммануил Давидович,– по–мужски подал руку Олег.
– Вы пропустили все самое интересное, осталась только «Красная шапочка».
Если окинуть взором все происходящее, то гости вечера сгруппировывались по возрастному признаку. Олег и Диметра, естественно, прибились к компании самого пожилого гостя – организатора и бессменного руководителя Эммануила Лихтенштейна потому что со старшим поколением всегда было о чем подискутировать.
– Ну и как «Красная шапочка»?
– О, как же изменился мир, как же поменялись времена – вздохнул Эммануил Давидович, усаживаясь за стол напротив Олега и Диметры.
– Ерунда! Мир прежний и времена всегда одинаковые, – возразил Олег.
– Попробовали бы они в советское время выйти голышом на сцену и, извините, совокупиться.
– Ну что Вы людей–то в заблуждение вводите? Вас послушать – в советское время все было прекрасно и удивительно. А репрессии? А карательная психиатрия?
– За то в наше время не было такого разврата! Где это видано: голый мужик в костюме волка совокупляется в полуголой Красной Шапочкой?
– Похоже, мы пропустили самое интересное, – взял два бокала бесплатного шампанского у проходившего мимо официанта Олег.
– Спектакль еще продолжается, – с грустью в голосе пояснил Эммануил Давидович. – В жестокое время вы живете, молодые люди.
– Да ладно. А что, раньше не было жестокости, ксенофобии? Мы болели за Спартак, а ребята с соседней улицы уже не помню за кого. Каждый вечер мы били, били нас, шли стенка на стенку, в советское время.
– Уж чего–чего, а ксенофобии не было. Помню, со мной в классе учился грузин. Так мы максимум могли посмеяться над его акцентом, но чтобы убивать, – посмотрел он укоризненно на Диметру, впоследствии продолжив – И мы хотя бы во что–то верили. Я внучку сколько раз спрашивал: «молодежь, во что вы верите, какие у вас идеалы», а она в ответ лишь включает свой речитатив на полную громкость. Вот Вы. Да, девушка, Вы. Вот у Вас какие в жизни идеалы? Во что Вы верите? Какая у Вас мечта в жизни самая главная?
– Я верю в окончательную победу в мире духа над телом, – ни чуть не задумываясь ответила Диметра. – А что касается мечты… Я живу с Олегом – моим любимым мужчиной. Мечта сбылась.
Недавно разносивший шампанское официант снова появился, по на его подносе лежала горка пакетиков с белым порошком.
– Снег даром! По два пакетика на человека, – рекламировал тот.
Взяв четыре Олег сразу высыпал их содержимое в тарелку, измельчил, высыпал на тыльную сторону ладони, вздохнул часть и, протянув оставшееся Диметре, прокомментировал:
– Как–то не штырит, скорее всего Снег разбавили порошковым молоком или смесью для детского питания.
– А по–моему нормальный.
– Не, разбавленный.
– И наркотиков в наше время не было.
– Вынужден Вас разочаровать, дурь в том или ином виде была всегда, – продолжал возражать Олег. – Дорогая, пошли на второй этаж поднимемся, хваленую Красную шапочку посмотрим?
Уже поздней ночью с пятницы на субботу Олег так до конца и не понял очередного крика Диметры. Самым странным ему казалось то, что просыпаясь она во–первых ничего не помнила, во–вторых каждый раз искренне удивлялась его рассказам как она кричала.
– Дорогая, я вот что подумал, – гасил Олег свет в спальне и забирался, будучи обнаженным, под тонкое одеяло. – Помнишь того старика из бара?
– Который попросил у нас водки?
– Он самый. Я думаю, что стоит принять его приглашение.
– Да ну. На мой взгляд он ни чем н =е отличался от тех шарлатанов, которые ходят по квартирам предлагая то чудодейственные приборы, то таблетки от всех болезней сразу.
– А что мы теряем? Не понравится – уйдем.
– Вообще–то ты прав.
– Вот так всегда бы, зай. А то тебе бы только со мной поспорить. Вот завтра и поедем.
Здание городского института нейрофизиологии выглядело внушительно: белое шестнадцатиэтажное квадратное здание подобно оправе драгоценного камня обрамлял высокий кованый металлический забор, окрашенный черной краской, получаемой путем растворения битума в бензине. Перед массивными воротами был разбит сад, радовала глаз ароматная распустившаяся сирень.
– Я очень рад, что вы пришли! – протянул руку Сергей Матвеевич.
– Мы вот с женой подумали–подумали и решились, – ответил рукопожатием Олег.
– Прекрасно! Как я уже говорил, нам нужны добровольцы. Пойдемте, – проводил он в лифт.
Подвальное помещение было огромным, освещенным холодным белым светом газовых ламп. В углу за компьютером в белом халате сидела в белом медицинском халате светловолосая девушка и что–то сосредоточенно анализировала на мониторе.