Поблагодарил Ваня чародейку за приглашение, а потом уселся за стол со стороны правой. Хлобыстнул он перво-наперво простоквашки добрый кружак, да и принялся не спеша салаты с картошкою поглощать.
А как поел он, то встал из-за стола и говорит Красобразе усмехаясь:
— Спасибочки за обед, хозяюшка несравненная! Салаты у тебя просто отменные! Сама что ли их делала?
Тогда волшебница в ладоши хлопнула с оттягом, и вся еда со стола вмиг пропала.
— Браво, Иван! — она произнесла важно, — Поздравляю! Выдержал ты мои испытания… В цветок я тебя превращать не стану, поскольку живёшь ты правильно и к растительному существованию не склонен ни мало. На вот, передай моей сестре это снадобье, пускай она им рожу себе помажет.
И в руках у Ивана тюбик какой-то оказался с нарисованными на нём цветами.
— Да добавь ей на словах, — Красобраза продолжала, — что одного сего снадобья ей будет маловато. Пуская она курить поскорей бросает да кофе пусть вёдрами не лакает. А главное, чтобы она к природе поспешила повернуться, тогда, глядишь, и здоровье себе добудет…
Отворила она Ване двери дворца, и пошёл Посланец Солнца назад. Перешёл он через дивный сад, выбрался за ворота и к осине быстро потопал. А где-то через секунд пятнадцать на белом свете он уже оказался и с Ванею Первым радостно там обнимался.
Когда Иван настоящий прибыл к себе домой и явился пред очи ведьмы Арнольдовны, то удивлению её не было предела. Во все глаза она на Ваню глядела и даже временно онемела. Потом всё же Верана оклемалась мало-помалу, снадобье Красобразино машинально приняла и в дальнюю шуфлятку его кинула. А сама тут же слегла от расстройства видать сильного, и целых три дня она пасынка более не терроризировала.
Ну а у квёлого прежде Вани наоборот — воли и энергии сделалось невпроворот. Во-первых, на уроке физры он всех поразил, когда, стоя в воротах футбольных, все удары он вдруг отразил, чем команде своей пособил выиграть. А на другом уроке и того вышло круче: показал он себя в спринте лучшим, а на поле баскетбольном этакие финты принялся отчебучивать, что одноклассники его рты аж пораскрывали.
Физрук же Брянкин громко оттого крякнул и поставил ему «пять».
А ещё Иван с Ладой стал смело встречаться, никого и ничего более не боясь. Даже на злобного и опасного Курняя ему теперь было наплевать. А как-то однажды гад Эдгашка принялся по старой памяти хлюпика прежнего шпынять, и насилие физическое стал над ним учинять. Только на сей-то раз ничегошеньки у него не вышло, ибо Ваня от бугая ловко уклонился, руку затем заломил ему сильно и заставил прощения у себя ещё просить.
Не иначе, Иван смекает, это Солнечный Посланец так на меня повлиял. И почему это я раньше дурь на себя глупо напускал, он удивляется?
Твердее твёрдого решил Ванёк спортом теперь заниматься. Только вот каким? Склонности и способности проявились в нём ведь различные. Занимайся чем только хочешь — ну всё вроде Ване можно! «Нет, — пришёл он, наконец, к решению осознанному, — игры это конечно хорошо, но настоящий мужчина сильным и ловким быть должен, а ещё вдобавок и выносливым!»
А что лучше всего мужика развивает? Что волю его закаляет и выковывает характер? Конечно же, единоборства различные, что же ещё? Не пинг-понг же, в самом деле, и не шашки с бадминтоном…
И порешил наш Иван записаться в секцию борьбы, выбрав для себя греко-римскую её разновидность. Что ж, нашёл он такую секцию, записался. И пошло это дело у него просто феноменально! Месячишко всего он позанимался там, а уж приёмчиков разных в свой арсеналец понахватал, и возмужал заметно к тому вдобавок.
Тренер дядя Федя вовсю его нахваливал: ты, говорил он, Ваня, если ещё в росте чуток подтянешься, то, возможно, с самими Поддубным, Медведем, Ярыгиным или даже с великим Карелиным тогда сравняешься. Точно, утверждает, меня не обманешь: выдающийся, дескать, у тебя талант!
Ваня же такому авансу вестимо обрадовался и ещё больше рад-то стараться…
А где-то осенью уже поздней, в ноябрьскую промозглую непогоду, пригласил он Ладу свою в кино. На вечерний, значится, сеанс. Посмотрели они комедию какую-то туповатую, естественно американскую, по улице домой возвращаются, дребедень эту аргументировано обсуждают…
И вдруг внезапно, в переулке тёмном и грязном, окружает их Курняевская молодёжная банда!
Сам Курняй к ним вразвалку подваливает, нецензурно при даме ругается и, оттолкнув грубо Ладу, Ваньку за грудки хватает.
— Я же упреждал тебя, хренов ботаник, — протянул он угрожающе, — чтоб от этой самочки ты держался подальше. Она моя и только моя, а ты — тля!