Но все же мы устроились у камина, выкурили одну за другой по трубке – и мой друг согласился, что призраков вполне можно поджидать и здесь. Вообще, вечер прошел на редкость удачно: в этой романтической обстановке и трубочная затяжка была слаще, и виски шел легче, и беседа теперь, когда мы все же нашли себе пристанище, текла ровнее – словом, я абсолютно уверен, что никогда прежде нам не удавалось пообщаться столь душевно. А снаружи бушевала непогода, луна то и дело пряталась за тучами, то и дело срывался дождь, оборванные стебли плюща все так же развевались на ветру…
– Хотел бы я знать, не протекает ли крыша. – Мой друг задумчиво посмотрел на потолок. – А впрочем, ерунда: над нами еще один этаж. Знаешь, там как раз есть что-то похожее на детскую… Говоришь, этот тип, прежде чем сбежать, прикончил своих отпрысков? Ну так бьюсь об заклад: он проделал это прямо у нас над головами! Кстати, уже почти двенадцать, так что если тут что и водится, то ему, согласно канонам, пора выходить на свет божий… то есть во тьму. Ох, ну и холодрыга тут у тебя: прямо-таки впору поверить, что это мертвенный хлад, ха! Слушай, а тебе не кажется, что мы сейчас сидим здесь, словно я и ты – опять школяры на очередном экзамене? Вот-вот возьмешь со стола билет – и поди заранее угадай, попадутся ли в нем знакомые вопросы… Лично мне – кажется!
– Тс-с-с…
– Что?
– Там какой-то звук… Вон оттуда, со стороны выхода!
– Ой, подумаешь, напугал… – Том хмыкнул. – Даром, что ли, мы брали с собой огнестрельное оружие!
– Том, честное слово, я что-то слышал! Кажется, там скрипнула дверь… Ох, Том, похоже, ты был прав, а я в своем скептицизме – не прав, а еще больше я не прав в том, что разрешил тебе прийти сюда и сам, как дурак, с тобой потащился!
– Ну так ведь не только потащился, но и притащился уже! – Мой друг снова хмыкнул. – Да ладно тебе, успоко… Ох! Ты слышал?!
На этот раз услышали мы оба: это был звук, с которым падают капли, – не снаружи, а где-то совсем рядом. Через секунду (к тому времени мы, вскочив с разложенных одеял, уже стояли на ногах, тесно прижавшись друг к другу), Том рассмеялся уже в полный голос:
– Ох, уморил! Дружище, ну мы с тобой и смельчаки, в самом-то деле… Это же надо – перепугаться, во время дождя услышав шум капели! Конечно, протекает не только крыша, но и пол в комнате над нами, вон, видишь, около стены в углу, там уже обои намокли… Глупее ситуации не придумаешь: гляди – самая обычная дождевая вода…
Том замер.
– Дружище! Что с тобой?
Он не ответил. Мой друг стоял неподвижно, словно окаменев, и смотрел в тот угол, где по рваным обоям стекала темная жидкость:
– Смотри! Ты видишь?! Это не вода!!!
Повинуясь, я присмотрелся внимательнее и – боже мой! – распознал в этой жидкости кровь. В тот самый миг, как я это понял, откуда-то сверху упала очередная капля. Мы с Томом одновременно устремили взгляд к потолку, пытаясь понять, откуда сочится этот страшный кровепад. Капли срывались из узкой щели, пересекавшей потолочную лепнину, словно след от ножа.
– Давай скорее уйдем отсюда, Том, – прошептал я и постарался направить своего друга к двери. – Нам нельзя здесь больше оставаться, это место вообще не для людей, идем же, ну…
– Ну нет! – Том яростно оттолкнул меня. – Просто уйти – и все?! Да здесь же и вправду произошло преступление! Кто бы его ни совершил – он не запугает меня кровавой капелью! Да, я сейчас выйду отсюда – но не чтобы бежать, а чтобы найти: я иду туда, пусти!
Он выскочил из комнаты. Всю дальнейшую жизнь я буду помнить те бесконечные секунды полного одиночества, которые мне довелось тогда испытать. За стеной по-прежнему стенал ветер, полыхали далекие зарницы – а в глубинах прóклятого здания, куда только что кинулся мой друг, стояла беспросветная тьма и ничем не нарушаемое безмолвие. Лишь тихо поскрипывала дверь комнаты да продолжала звенеть, падая с потолка, кровавая капель.
Прошло совсем немного времени – и Том снова показался на пороге. Однако сейчас он едва держался на ногах, охваченный ужасом.
– Там кто-то есть! – едва сумел он выговорить онемевшими губами. – Не отходи от меня, Джек!
Плечом к плечу, как завороженные, мы, словно бы вопреки своей воле, таясь, выглянули в дверной проем. Сейчас луна в очередной раз вышла из-за туч – и квадраты падающего сквозь окна бледного света лежали на полу широкого коридора, как плиты. А из глубины коридора, скользя на грани света и тьмы, к нам приближалась какая-то неясная тень. Вот она подступила ближе, вот еще ближе… до нее всего три освещенных участка, два… один…
Затем эта тень пронеслась мимо нас, замерших у двери в комнату. Собственно, то, что мы увидели, уже не было тенью: это была человеческая, мужская фигура в одеяниях времен столетней давности, но смятых и изорванных. Не оглядываясь на нас, этот человек, если можно его так назвать, в беззвучном отчаянном беге устремился дальше по коридору. Я успел заметить его загорелое лицо и какие-то длинные ленты, свисавшие из волос и волочащиеся следом. В какой-то момент беглец обернулся так, что я сумел рассмотреть и выражение его лица тоже, – к сожалению для себя. Оно было настолько исковеркано страхом, а сам призрачный гость, хотя и продолжал бежать изо всех сил, до такой степени явно не надеялся уйти от того невидимого, что гналось за ним следом… Я, хотя тоже был объят ужасом, на мгновение буквально задохнулся от жалости и сочувствия. А в следующее мгновение я проследил за взглядом беглеца – и закаменел окончательно.