— Проклятая шлюха!
После очередного удара она упала на пол, выкрикивая что-то нечленораздельное, отбиваясь и царапая ему лицо, но отец быстро справился с ней. Он прижал жену к полу и сел на нее верхом, так что она не могла ни пошевельнуться, ни сопротивляться. Одной рукой отец держал ее руки над головой, а другой пытался придушить, а она брыкалась и извивалась на полу, пытаясь высвободиться.
— Сына не постеснялась, сука гребаная?
Она давилась и хватала ртом воздух, отчаянно отбиваясь. Отец разжал хватку на ее шее, ударил по лицу и потянулся за ее шарфом. Он взял шелковую ткань и намотал пару раз на руку, чтобы шарф не соскользнул, а потом, набросив другой конец шарфа ей на шею, сделал пару витков и начал тянуть.
— Папа!
Пронзительный крик сына заставил его вздрогнуть. Мужчина обернулся, посмотрел на мальчика и на мгновение потерял контроль над ситуацией, на какую-то долю секунды ослабил хватку. И его жена тут же этим воспользовалась: она высвободилась и лягнула его изо всех сил в пах. Он охнул и завалился на бок, скрючившись и держась за низ живота обеими руками. В следующую секунду раздался звук заведенного двигателя машины, который очень быстро стих, перекрываемый раскатами грома.
Это было его последнее воспоминание о матери. В разорванной одежде, с окровавленной губой и распухшим глазом она спасалась бегством. Она задыхалась и сыпала ругательствами. С тех пор сын никогда ее не видел и ничего о ней не слышал. Буря улеглась, оставив от их семьи одни осколки.
Только годы спустя он понял, что же на самом деле произошло в их доме в тот день, но простить мать или понять ее так и не смог. Лишь пожиравший его сердце гнев разгорелся еще ярче — она бросила его, лишила нормального детства… И ради чего?!
И все же он не переставал высматривать ее в толпе. Он хотел знать, действительно ли она была такой красивой, как ему запомнилось. Хотел спросить, почему она предала их ради какого-то незнакомца. Жаждал наказать ее за предательство, за ту бесконечную боль, которую она причинила и ему, и отцу, за все эти долгие годы страданий. Он горел желанием закончить то, что начал его отец…
Наконец воспоминания начали отступать обратно во тьму, из которой они возникли, и он постепенно стал возвращаться к реалиям своей нынешней взрослой жизни. Открыв глаза, отпустил подлокотники кресла и почувствовал, как расслабляются пальцы. Он так сильно сжимал их, что теперь суставы, побелевшие и затекшие, болели и хрустели. С минуту он разминал и тер ладони, наблюдая за женщинами, находившимися в гостевой комнате.
Они стояли и тихо переговаривались, одна — совершенно голая, вторая — полностью одетая. Да, у этой новенькой… в ее глазах он видел тот же вызов, что когда-то у своей матери.
Когда он вошел в гостевую комнату, обе женщины, охнув, в ужасе обернулись к нему. Он приблизился к новенькой и заглянул ей в лицо. Она не отвела глаз, и кроме страха он прочел в них еще не утраченные гордость и силу характера. Мужчина поднял руку и ласково провел ладонью по ее лицу. Женщина отпрянула, фыркнула, не скрывая отвращения, и отвернулась. Он ухмыльнулся и обратился ко второй:
— Подготовь ее.
А затем, не дожидаясь ответа, покинул комнату.
12. Подготовка
Кэтрин смогла выдохнуть лишь после того, как за похитителем закрылась дверь и пленницы остались в адской комнате. Инстинкт толкнул их друг другу в объятия. Обе не сводили глаз с запертой двери в страхе, что он передумает и вернется обратно.
— Кто это, черт возьми, был? — шепотом спросила Кэтрин. — Похитил меня не он. Этот выше и сильнее…
— Да, я знаю, — ответила Сара. — Их двое.
— Ну и дела… — сглотнув, проговорила Кэтрин. — Мне казалось, ты говорила, что он иногда приходит за тобой. Он. То есть один человек.
— Ну да, этот ко мне ни разу не притронулся, только тот, другой… — Сара отвела взгляд и чуть покраснела.
Погрузившись в раздумья, Кэтрин медленно мерила комнату шагами. На лбу и вокруг носа проступило по две глубокие складки. А что, если они никогда отсюда не выберутся? Вдруг это конец? Когда-нибудь копы, может быть, поймают этих животных, выкопают захороненные черт-те где тела, и она станет очередным упоминанием в некоем списке, в местной газете или теленовостях. Как правило, все именно так и заканчивается. Ни будущего, ни надежды. Лишь темнота и злой рок. От этой мысли ей было страшно дышать, страшно жить. Теперь руки у нее тряслись не переставая, а пульс зашкаливал даже за клинический предел тахикардии.