Когда он проходил мимо отца, тот схватил его за руку.
— Эй, малец, — хрипло произнес мужчина, дохнув перегаром, плотной завесой окружившим его, — есть хочешь?
Переминаясь с одной тощей ноги на другую, мальчишка попытался высвободиться из рук папаши.
— Пап, еды нет.
— Осталось немного сыра, сынок. Ты ведь любишь сыр. — Мужчина глотнул из бутылки и закашлялся.
— Он плохо пахнет, — ответил мальчик, наконец вырвавшись на свободу. Он тут же отступил назад на два шага, стараясь отдалиться от отца. — На нем зеленые пятна, и он воняет.
Отец помолчал, по-прежнему таращась в пространство. Время от времени он прикладывался к бурбону, поднося бутылку ко рту быстрым круговым движением.
— Это все шлюха виновата, сынок, ты ведь знаешь?
Мальчик посмотрел на отца и обвел взглядом некогда красивую, а ныне грязную, заваленную мусором комнату, погруженную в полумрак, так как жалюзи больше никто не поднимал. Отец почти перестал двигаться после той грозовой ночи. Что-то умерло в нем, когда он пытался убить свою неверную жену.
— Вот что шлюха может сделать с тобой, сынок, — неожиданно произнес отец громким гневным голосом. — Она может превратить тебя в убийцу. Она погубит тебя, отберет у тебя жизнь и вырвет сердце. — Он смотрел на сына воспаленными слезящимися глазами.
Мальчик некоторое время тоже смотрел на отца, потом отвел взгляд. В животе урчало все громче, и он решил засесть в кустах и подождать возвращения миссис Кингстон. Ему не придется долго терпеть: в таком состоянии отец обычно выпивал еще немного, плакал и отключался.
— Она превратит тебя в ходячего мертвеца, — еще какое-то время продолжал ныть отец. — Да, сэр, в ходячего мертвеца. — Он отпил еще бурбона. — И даже не ходячего… а сидячего, ждущего смерти, погубленного шлюхой.
Мальчик испугался. Неужели отец и вправду умирает? Наверное, надо куда-нибудь позвонить? Их учили в школе, что, если кто-то попадет в беду, надо набрать 911. Но он не мог. Он видел по телевизору, что случается с детьми, у которых нет обоих родителей. Пусть у него и неважнецкий старик, но его заберут, если сын позвонит в полицию. Они ведь всегда забирают пьяниц. А так у мальчика хотя бы есть дом. И может, отец не умрет. Может, это он просто так говорит.
— Шлюхи, — пробубнил отец и, сплюнув на грязный ковер, опять приложился к бутылке. — Ты скоро и сам это узнаешь, сынок, потому что ты — шлюхин сын, и тебе суждено повторить все мои ошибки, — шмыгнув, он вытер нос ладонью. — Вот увидишь, все, до последней. Однажды ты вернешься домой и увидишь, как твоя сучка сосет чей-то толстый член в твоей собственной спальне, вот что случится.
— Что такое толстый член, папа?
Комната погрузилась в тишину, такую же вязкую, как вонючая духота, от которой кожа покрывалась капельками пота. Мальчик из любопытства подождал ответа, но потом отвлекся и, отвернувшись, предался мечтам об угощениях миссис Кингстон — омлетах, печеньях и молоке.
Отец провел рукой по сальным редеющим волосам.
— Скоро ты сам все узнаешь, парень. Это то, что любят сосать шлюхи.
Мальчик еще некоторое время покрутился, ничего не понимая и сгорая от желания вырваться из дома и оказаться подальше от неизбывной печали своего отца. Тот свернулся на диване, что было верным признаком того, что он вот-вот забудется. Ждать оставалось считаные минуты.
— Ты увидишь… — бормотал он. — Только не будь идиотом вроде меня. Ты увидишь, как они перешептываются, чистят перышки, хихикают и стреляют глазами в разные стороны. Замирают, как только ты направляешься к двери, потому что готовятся перемыть тебе косточки. Выдирают волосы, намазываются, красят ногти…
Отец задохнулся и закашлялся, отчего его лицо побагровело. Затем, прочистив горло, сплюнул на пол.
— Когда твоя шлюха начнет чистить перышки, не будь дураком, сын, это она не для тебя делает… Это для другого парня. Эх, я любил каждый волосок на ее теле… Я любил, как она выглядела по утрам — мятая, потная, без краски, с длинными спутанными волосами и… Боже милосердный, я так больше не могу.
По впалым щекам отца покатились слезы, и он поплыл. Бутылка выпала из его руки, и мальчик, едва успев подхватить почти опустевшую посудину, чтобы не скатилась с дивана, осторожно поставил ее на журнальный столик, стараясь не потревожить отключившегося отца. Подождал, пока тот заснет по-настоящему, получив временную передышку от страшной боли, нанесенной шлюхой.