Густые брови старшего специального агента шевельнулись.
— Ко мне никто не обращался с запросом задействовать Бюро в этом местном расследовании. Они озвучили тебе такую просьбу?
— Нет, но они бывают здесь чаще, чем мой лечащий врач, и вовсе не потому, что так уж по мне скучают.
— Понимаю, — ответил Пирсон, размеренно вышагивая по палате. — Тебе надо думать только о своем здоровье, агент Уиннет. Тебя тяжело ранили, ты чуть не погибла. И пока врачи не дадут добро, я запрещаю тебе работать. Точка. Если им понадобится помощь, я охотно пришлю кого-нибудь из наших сотрудников.
— Нет, я сама могу им помочь, — вырвалось у Тесс. — Я уже работала с этими ребятами раньше, я изучила дело…
— Что значит — ты изучила дело?
Она отпустила край одеяла и взяла с прикроватной тумбочки небольшую стопку папок.
— У меня есть информация с места преступления…
— Да ты издеваешься, Уиннет! — рявкнул ССА, указывая обеими руками на папки. — Ты на больничном в чертовой больнице! Ты не в состоянии работать, и я не могу тебя допустить. Помимо всего прочего, юротдел подаст на меня в суд, не успею я и глазом моргнуть.
— Я никогда не буду судиться с Бюро, это безумие! — повысила голос Тесс.
— Это не ты подашь на Бюро, Уиннет. Существуют протоколы, правила, которым надо следовать, и среди них есть правило не создавать ситуации, когда на Бюро могут подать в суд. Не ты одна будешь судиться, если что-то пойдет не так.
Она умолкла, не зная, что сказать, чтобы не испортить все еще больше.
— Правила и процедуры, помнишь о них? — продолжил Пирсон, все еще на повышенных тонах. — Досадные мелочи, которыми ты обычно пренебрегаешь. Но все остальные вынуждены с ними считаться.
— Да, сэр, — прошептала Тесс, опустив голову. Однако в следующую секунду посмотрела ему в глаза. — Но я же не могу послать маньяку записку от врача: мол, не убивайте никого, пока я не выйду с больничного.
— Уиннет! Отставить снисходительный тон. Кроме тебя в этом отделении Бюро есть и другие агенты. И они ничем не хуже. Для разнообразия отдохни и перестань со мной дискутировать! Никакой следственной работы, никаких папок с документами и снимков с места преступления в больничной палате, это понятно?
Она кивнула пару раз и сжала кулаки. Челюсть у нее напряглась, она отчаянно пыталась сдержаться и промолчать, чтобы растущий гнев босса не захлестнул ее. Прибор, измеряющий пульс, начал сигнализировать об угрожающих изменениях в ее сердечном ритме.
— Отлично, — пробормотал Пирсон, — просто замечательно. Мне тебя не победить, так, что ли, Уиннет?
В палату прибежала Мелисса и бросилась прямиком к приборам.
— У вас поднялось давление, дорогуша. Давайте я сделаю вам укол…
— Нет, никаких уколов. Оно само упадет, обещаю.
Медсестра посмотрела на пациентку почти оскорбленно, но под пылающим взглядом той сдалась.
— Даю вам десять минут. Если этот монитор не перестанет пищать, я вызываю доктора Де Паоло.
— Договорились, — согласилась Тесс и повернулась к Пирсону, который едва успел спрятать улыбку. Взгляд у него все еще был суровым и гневным.
— Рад, что ты не одного меня доводишь до белого каления, Уиннет. — Он прочистил горло. — Я подумаю о твоей просьбе, но не обольщайся особо. Я не могу одобрить ничего из того, о чем ты просишь.
— Понимаю, — вздохнула Тесс. — Еще одно: что там с моей служебной проверкой?
— Заседание отложили до твоего возвращения на службу. А пока они продолжат изучать проведенные тобой расследования.
Служебная проверка могла положить конец ее карьере независимо от решения комиссии, что сильно нервировало Тесс. Записи об этом сохранялись в личном деле на протяжении всей службы в ФБР, включая причину проверки, выводы и заключения комиссии. И в будущем факт, что у нее преступники гибли чаще, чем в среднем по Бюро, сам по себе мог спровоцировать новую проверку. А непосредственно сейчас не способствовал повышению по службе. Даже самый высокий процент раскрываемости тут ничем не улучшал положения.
— Да не волнуйся ты так, Уиннет, все будет хорошо, — отреагировал Пирсон, правильно истолковав выражение лица Тесс. — Вся твоя стрельба была оправданной, к этому никаких вопросов нет. Это чистая формальность.
Она заглянула ему в глаза, не скрывая беспокойства:
— Пусть это действительно окажется так!
Двери с шумом раздвинулись, и вошел Мичовски, неся в руках большую коробку с медовым печеньем-хворостом.
— Привет! — сказал он. — Кто хочет сладкого? Угощайтесь, сестра.