И слава богу, потому что Стейси не имела ни малейшего желания предоставлять свое тело в качестве сосуда для продолжения рода, учитывая все сопряженные с этим побочные эффекты — от лишнего веса до послеродовой депрессии. Ей даже не пришлось ничего говорить, потому что Рената хотела забеременеть, хотела испытать «настоящее материнство», как она это называла. Это случилось два года назад, а выглядела подруга Стейси по-прежнему шикарно: ни полноты, ни депрессии, только счастливое сияние. Рената была создана для того, чтобы стать матерью.
Стейси предпочитала со стороны наблюдать за проявлениями родительской любви. Она исполняла семейный долг, но не разделяла энтузиазма жены, меняя подгузники или стряпая. Хозяйство хозяйством, но порой ей хотелось побыстрей вернуться на работу, где она могла заняться базами данных и компьютерными кодами, а не возиться с какашками и слюнями.
Близнецов вынашивала Рената, но по какой-то прихоти природы от депрессии страдала Стейси. В ее случае, так как рожала не она, она называла свое состояние «послеродовой ипохондрией» и предпочитала помалкивать об этом. Ведь Рената заслужила все радости материнства, и несправедливо заставлять ее переживать.
Стейси нравилось смотреть, как Рената ухаживает за детьми. Всякий раз вытирая слюни, меняя подгузники и шепча девочкам ласковые слова, она излучала блаженство. Все трое воплощали собой образ гармонии, безмятежности семейной жизни. Стейси не могла сдержать улыбки.
— Что ты улыбаешься? — игриво спросила Рената. — Получаешь удовольствие, глядя на нас?
Стейси ухмыльнулась. Ее жена не целиком ушла в материнство, в ней еще горел огонь сексуальности, горячий, как расплавленная лава.
— Вчерашний вечер удался, согласна? — спросила Рената. — Мне понравился тот дворик.
— Ага, — согласилась Стейси. — Сырные палочки они готовят отменно.
— Хорошо, что можно было взять с собой девочек и не пришлось ловить на себе осуждающие взгляды в зале ресторана. Лучше уж жара, чем намеки типа «зачем вы притащили сюда своих детей и не лучше бы им замолчать».
— Не все так уж плохо, Рената!
— Да нет. Может, ты и не замечаешь или тебе хватает ума не обращать на все это внимания, но я кожей ощущаю это их презрение, это унизительное чувство превосходства, словно они сами никогда не были детьми и не раздражали окружающих.
Стейси отхлебнула кофе и сочла за благоразумное воздержаться от комментариев. Ренату, натуру чувствительную, всегда волновало, что о ней думают. Может, это было следствием ее профессиональной подготовки: она работала турагентом в крупной корпорации и отвечала за заказ авиабилетов. А может, Рената утратила привычку не обращать внимания на посторонних после того, как начала сидеть с близнецами и трудиться дома. Ежедневная притирка к коллегам в офисе помогает выработать определенный иммунитет.
— Ты подумала еще раз об этом? — спросила Рената, имея в виду их план приобрести минивэн.
Прошлым вечером за десертом Рената озвучила несколько резонов, почему небольшой кроссовер «Ниссан» им больше не годится и почему надо поменять его на полноценный минивэн. Тогда Стейси вполне была расположена согласиться с женой. Но сейчас она посмотрела на Ренату, оценивая, насколько негативно та отреагирует на: «Нет же, черт возьми!» А именно так ей хотелось ответить.
— Я работаю над собой. Ненавижу эти чертовы штуки и не понимаю, почему нельзя остановиться на крупном внедорожнике. Если дело в размерах, давай возьмем машину побольше.
— Эти раздвигающиеся двери…
— Как только ты установишь детские сиденья, ты про двери забудешь, — перебила жену Стейси. Ее голос прозвучал более снисходительно, чем следовало.
— Но его проще чистить, — настаивала Рената. — Только подумай, сок будет проливаться, а пюре и хлеб — падать на пол…
— Ну сколько можно говорить про еду и питье в машине? — раздраженно рявкнула Стейси. — Что, нельзя занять детей в поездке чем-нибудь другим? Что за проблема такая, в конце концов?
Рената выронила подгузник и быстро подошла к Стейси. Выглядела она крайне озабоченно. Она нежно дотронулась до руки жены и приобняла ее. Та не отпрянула. Опустив глаза, Стейси уставилась на столешницу.
— Ты расстроена, — зашептала Рената. — Я бы тоже расстроилась. Я напугана даже больше тебя. Что ты собираешься предпринять? — она погладила длинные волосы Стейси и, не дождавшись ответа, продолжила: — Я все-таки думаю, надо обратиться в полицию.
— Никакой полиции, — ледяным голосом произнесла Стейси. — Нечего им сообщать. Может, мне вообще вся эта чертовщина привиделась.