— Офицер, прошу прощения! — крикнула Стейси, но коп не замедлил шаг.
Он отпер полицейский автомобиль без опознавательных маркировок и открыл для нее дверцу пассажирского сиденья. Она остановилась, осматривая машину. Старая, видавшая виды «Краун-Виктория», на таких полицейские ездили несколько лет назад. Приборная консоль покрыта пылью, красно-синей мигалки на лобовом стекле нет. Кто этот человек? Может, он и не коп вовсе?
Мужчина пристально посмотрел на Стейси.
— Надо ехать быстрей, мэм, — произнес он, держа для нее дверцу открытой.
Она подумала, что теряет драгоценное время, предаваясь своей паранойе, вместо того чтобы бежать спасать Ренату. Тут нечего опасаться. Среди бела дня, на оживленной улице курортного города. На машине установлены дополнительные фары, бортовой компьютер, внутри разбросаны полицейские аксессуары: рация, складная дубинка, наручники. Коп выглядит настоящим, ну, может, на своем участке он не первый в списках на новое оборудование и в табели о рангах находится невысоко. Наверное, кто-то типа посыльного со значком, не более того.
— Мэм?.. — настойчиво повторил он, сурово глядя на Стейси.
Повинуясь, она немного испуганно села на пассажирское сиденье, и коп быстро захлопнул дверцу. Он обошел машину, сел за руль, завел двигатель и включил скорость.
— Что с Ренатой? Девочки целы?
Коп сжал губы и прищурил глаза, но не произнес ни слова. Она замерла, когда он достал из кармана наполненный шприц и снял колпачок с иглы зубами.
Стейси отпрянула, не отрывая взгляда от шприца. Ее душил страх.
— Нет-нет, — выдавила она, не в состоянии дышать. — Прошу вас, не надо!
Она потянулась правой рукой, нащупывая ручку двери, но было поздно. Он вцепился в ее левую руку железной хваткой и намертво прижал к спинке сиденья. Она не могла пошевелиться. Лишенная возможности сопротивляться Стейси с ужасом наблюдала, как к ней приближается игла. Она ощутила укол в шею, потом давление жидкости, которая вливалась в ее кровоток.
— Кто… вы? — прошептала она, но он не ответил.
Он отпустил руку Стейси и тронулся с места. Преодолевая головокружение, она пыталась сидеть прямо в мчавшейся машине и боролась, сколько могла, с навалившейся сонливостью, запоминая дорогу. Перед глазами у нее все плыло, что не способствовало запоминанию. Вскоре все вокруг потемнело, и она провалилась в пустоту.
32. Предварительный профиль
Тесс вытерла лицо полотенцем и расчесала волосы. Теперь для таких повседневных мелочей ей не нужна была чья-то помощь, она могла сама позаботиться о себе — а ей так не хватало этого в последнее время. Жизнь медленно, ужасно медленно, но верно возвращалась в прежнее русло.
Тесс ждала звонка старшего специального агента Билла Маккензи и нервничала при мысли о предстоящем разговоре. ССА Маккензи был одним из лучших профайлеров в Куантико и видел ее насквозь, что уже неоднократно демонстрировал. Тесс ценила дружбу с Билли, но немного побаивалась его, учитывая, насколько неожиданным образом он оказался вовлечен в ее дела.
Он знал ее самые потаенные, самые темные секреты, и от этого она чувствовала себя уязвимой. Маккензи имел достаточно полномочий, чтобы засадить ее за бумажную работу навсегда — такова была стандартная процедура для агентов, страдающих посттравматическим стрессовым расстройством. Однако заключил с Тесс соглашение: она пройдет курс психотерапии, а он будет исподволь наблюдать за ее достижениями. Он пошел даже дальше, предложив ей место в его команде профайлеров в Куантико. Но Тесс считала, что нуждается еще в нескольких месяцах терапии, перед тем как окунуться в ежедневную работу с самыми худшими представителями человеческого рода.
Некоторые из дел, которые ей приходилось расследовать, включая нынешнее, порой вызывали в ней болезненные воспоминания и порождали ночные кошмары.
Билл неизменно поддерживал ее и проявлял терпение и понимание. И все же в преддверии беседы с ним Тесс волновалась.
Ей хотелось, чтобы он гордился ее успехами, чтобы позднее не пожалел, что нарушил правила ради того, чтобы она могла остаться на активной службе. Свою часть соглашения Тесс соблюдала, и, надо признать, терапия помогала, хоть и черепашьими темпами. Странно и несправедливо — как легко за какие-то считаные доли секунды нанести вред психике и как трудно избавить потом тело и душу от этой раны. «Трудно, но не невозможно», — сказал бы нанятый Тесс неофициально психотерапевт, и она бы согласилась. Впрочем, выбора все равно не было.