Курбского в Печерский монастырь, послание Тетерина юрьевскому воеводе
и послание Полубенского двум лицам, также находившимся в Юръеве (см.:
А. М. Курбский, Соч., стр. 497). Все это ведет нас к одному району [Юрьев
(Тарту) и Печерский монастырь (Петсери) находятся, как известно,
поблизости]. Не из этого ли пограничного с польской Ливонией района,
откуда бежал Курбский, и точнее - не из Печерского ли монастыря (с
которым, как свидетельствует его грамота Вассиану, он сносился и после
бегства) происходит наш сборник?
Так это или нет, во всяком случае Погодинский сборник явно независим
от собрания сочинений Курбского, составленного в Польско-Литовском
государстве, и текст послания царя, содержащийся в нем, восходит к более
раннему протографу, чем текст «сборников Курбского» и хронографа (см.
генеалогическую схему списков первого послания), - вероятнее всего к
официальному тексту, посылавшемуся «во все Российское царство» (и уж,
конечно, в такие нуждавшиеся в агитационной литературе районы, как
Юрьев и Печера).
Погодинский список - наиболее ранний и наиболее исправный из всех
существующих списков первого послания Курбскому. Но список этот, как
уже указано выше, не имеет конца. Текст его обрывается на известии о
возвышении Сильвестра (стр. 37). К счастью, мы можем восполнить этот
недостаток благодаря другой находке: второму списку той же редакции.
Второй из списков этой группы находится в Архиве Ленинградского
отделения Института истории АН СССР, в собрании Археографической
комиссии, № 41. Это - сборная рукопись, состоящая из разных тетрадей,
написанных разными почерками на однотипной бумаге. Состав сборника:
отрывок из рассказа Повести временных лет о крещении Руси; летописные
заметки, переходящие в разрядные записи до 1589 г. (царствование Федора
Ивановича); первое послание Грозного Курбскому (без начала - л.л. 254 -
359 об.); хронограф 2-й редакции (1617 г.), также без начала. Первое
послание в этом списке представляло, невидимому, когда-то отдельную
514
рукопись, так как оно имеет особую древнюю нумерацию листов (по
тетрадкам), так же как следующий за ним хронограф (по листам).
Список Археографической комиссии, так же как Погодинский, не был
издан. О нем не упоминают ни Н. Устрялов, ни Г. 3. Кунцевич ( В
рукописных заметках Г. 3. Кунцевича, использованных П. Вилькошевским,
эта рукопись, очевидно, не упоминалась, так как о ней ничего не сообщает
Вилькошевский (ун. соч., стр. 75 - 76), хотя трудно понять, каким образом
Г. 3. Кунцевич, выпустивший «Сочинения А. М. Курбского» в «Русской
Исторической библиотеке», издаваемой Археографической комиссией, не
знал о существовании списка, принадлежащего этой комиссии и
описанного уже в 1882 г. (Барсуков. Рукописи Археографической
комиссии. СПб., 1882). Если игнорирование этого списка Кунпевичем не
случайное, а сознательное, то объясняется оно, очевидно, той же
причиной, что и игнорирование Погодинского списка первого послания
Грозного. Первое послание в списке Археографической комиссии
дефектно: оно начинается со второй страницы текста (л. 254 в сборнике),
затем следует 16-я страница (л.л. 254 об. - 255), затем 15-я (л.л. 255 - 255
об.), 14-я (л.л. 255 об. - 256), 13-я (л.л. 256-256 об.) и т. д., в такой же
обратной последовательности вплоть до 3-ей страницы (л.л. 260 об. - 261);
после чего с л 261 следует 17-я страница текста и дальше весь текст в
нормальной последовательности. Причина этой путаницы ясна: в руках
переписчика был, очевидно, экземпляр, где первые 16 страниц были
оторваны, причем первый лист был потерян, а остальные перевернуты в
обратном порядке; добросовестный, но не слишком догадливый писец
механически переписал их, не беспокоясь о получающейся бессмыслице
(имевшаяся у него рукопись не совпадала по формату с дошедшей до нас, и
концы страниц отыскиваются теперь в середине листов нашей рукописи).
Точно так же, как и в случае с Погодинским списком, дефектность
списка Археографической комиссии ни в какой мере не может служить
препятствием для привлечения этого списка. Как и Погодинский список,
список этот древнее всех остальных: судя по почерку (см. репродукцию) и
водяным знакам (лилия с буквами МО под нею и кувшинчик с буквами МБ
- точно по Лихачеву не определяется), он относится к первой половине и
даже, скорее всего, к первой четверти XVII в. Но еще важнее - текст
первого списка. Перед нами - несомненно та же первоначальная, не
связанная с враждебной традицией (учтем, что послания Курбского в этом
списке вообще нет!) редакция первого послания, что и в Погодинском
списке. Заголовок послания (как и вся первая страница) здесь, правда, не
сохранился, но достаточно просмотреть весь дальнейший текст (слова
Грозного о царе Давиде, об Авенире и т. д.), чтобы убедиться в полном
тождестве списка Археографической комиссии с Погодинским. Здесь
имеются и выпущенные в других списках куски текста: из истории
Византии, о различии царской и духовной власти и т. д.
515
Принадлежа к той же редакции, список Археографической комиссии
несомненно написан худшими переписчиками, чем Погодинский список.
Уже отмеченная выше путаница в начале послания не говорит в пользу
этого списка; в дальнейшем тексте (написанном, правда, другой рукой, чем
первые листы) также немало изъянов: пропусков букв, целых слов, иногда
прямых искажений (так, например, сходные имена сыновей императора
Константина здесь также слиты в одно «Констянтин», хотя несколько
иначе, чем в большинстве списков: «чяда его разделиша власть:
Константин же в Риму, Константин же в Долматии»), Переписчики списка
Археографической комиссии и сами, невидимому, не переоценивали своих
палеографических способностей: не разобрав то или иное слово, они
нередко оставляют в соответствующем месте рукописи пробел.
Для первой половины послания, сохранившейся в Погодинском списке,
список Археографической комиссии имеет относительно второстепенное
значение - лишь в нескольких местах он помогает исправить описки
Погодинского списка. Но для второй половины послания, где у нас
имеются только списки, связанные с традицией Курбского (или фрагменты
текста в краткой редакции), значение этого списка едва ли можно
переоценить. Несмотря на свои дефекты (и даже вопреки им) список
Археографической комиссии помогает исправить и восстановить
множество мест в до сих пор известном тексте послания. Тексты цитат (из
Григория Богослова и .Дионисия Ареопагита) здесь значительно ближе к
подлинникам, чем в других списках (ср. стр. 116, 51 и 112, 65). Вместо
непонятной фразы: «Безсмерт-ен быти мняся, понеже смерть Адамский
грех» (стр. 114) мы читаем здесь «Безсмертен быти не мняся» - оправдание
царя против обвинения Курбского, что он «мнит себя бессмертным» (стр.
49); вместо «сне же мняху подлежит, еже человеком яко скотом быти» (стр.
114) - «сие же смеху подлежит» (стр. 50) л т. д. Уже Н. Устрялов обратил
внимание на замечание Грозного по поводу поведения бояр под Казанью:
«И тако ли прегордые царства разоряете, еже народ безумными глаголы
наущати и от брани отвращати, подобно Юношю Угорскому?». Устрялов
(ук, соч., прим. 275) предположил, что царь намекает на одного из героев
русской сказки «Дракула Мутьянский воевода». II. Н. Жданов (ук. соч., стр.
115 - 116), не соглашаясь с этим толкованием, предположил вместа этого,
что «Юноша Угорский» это «Януш Угорский» - венгерский магнат Ян
Заполя. В Археографическом списке мы находим подтверждение этой