— А вот если бы ты был немного поумнее,— во взгляде горбуна мелькнула с трудом сдерживаемая ярость,— то понял бы, что и блоха способна больно укусить пса, но горе, если она попадется ему в зубы! Так ты согласен?! Подумай. Я предлагаю тебе целый мир, в котором ты будешь править один! А захочешь, так вместе со своей девкой!
— Велика радость повелевать такими вот уродами!
Конан кивнул в сторону неподвижно стоявшего у начала моста Посланца, тут же почувствовал, как закружилась голова, и с трудом удержал равновесие, гадая, заметил ли горбун его состояние.
— Хе-хе-хе! — проскрипел старикашка.— Ну зачем же? Мир останется таким, каким был прежде! Просто очистится от никчемных и своенравных богов.
— Разве этот мир не обещан в случае победы Посланцу?
Горбун залился счастливым смехом, похожим на кашель, и лицо его стало еще противнее, чем было до сих пор.
— Интересно,— начал он, отсмеявшись,— кем ты его считаешь? Судя по твоему вопросу, Посланцем? — Его маленькие глазки слезились от смеха, и он постоянно вытирал их красными ручками.— Глупый, доверчивый, обманутый коварными богами варвар! Посланец — это я! Неужели ты этого так до сих пор и не понял?!
Конан хотел что-то сказать, но от удивления не мог произнести ни слова.
— Так, я вижу, для тебя это новость? Так вот, я Посланец! — повторил он, наслаждаясь произведенным впечатлением.— Я давно уже здесь и долгие годы наблюдаю за происходящим. Втайне от всемогущих богов,— произнес он с иронией,— я следил за их поисками достойного противника для предстоящего поединка, но гораздо раньше их понял, что противником этим суждено стать тебе, и начал приглядывать за тобой. Я отмечал каждый твой успех, а главное — тех, кто оказывал тебе самое сильное сопротивление. Разве ты не заметил, что внешность этого истукана — образ собирательный?
Конан бездумно кивнул, а колдун расплылся в улыбке:
— Глупый варвар! Но наблюдательный. Так ты согласен?
— Нет! — отрезал киммериец.
— Но почему? — Улыбка сползла с уродливого лица, и Конану показалось, что собеседник его впервые за все время разговора заговорил с ним серьезно.— Разве ты не понимаешь, что отказываешься не только от выгодного для тебя союза, но и от жизни?
— Я уже сделал свой выбор,— твердо ответил киммериец.
— Так, хе-хе-хе! — Ехидная усмешка мгновенно вернулась на изборожденное морщинами лицо.— Я вижу, ты не обманул меня насчет бессмертия. Будь то иначе, ты давно истек бы кровью, но ты все еще жив… Однако напрасно ты уповаешь на бессмертие, глупый варвар! Бессмертного тоже можно убить!
Сказав это, горбун пропал, словно его и не было. Зато зашевелился до сих пор стоявший неподвижно Посланец. Он подошел к самому краю и теперь неуверенно топтался, ожидая, когда ближайший из столбов приблизится настолько, что можно будет шагнуть на него.
Теперь Конан понял, что первое впечатление не было обманчивым. Сотворенная горбуном тварь действительно обладала некоторыми зачатками разума, достаточными лишь для того, чтобы выполнять все требования своего создателя. В остальном детище колдуна оставалось зверем. Могучим и несокрушимым, который будет идти вперед, что бы с ним ни случилось. И даже если угроза смерти нависнет над ним, он не свернет со своего пути. Киммериец почувствовал, как глухая волна ненависти начинает подниматься в нем. Вот монстр покачнулся, едва не полетев в Огненную Реку, и Конан остро пожалел, что не может подтолкнуть чужака. И почему они не подумали о том, что простой арбалет сейчас оказался бы просто бесценным! Варвар глухо выругался. Как будто ощутив исходившую от него волну ненависти, Посланец поднял голову, и взгляды их встретились. И такая лютая злоба светилась в этом взгляде, что северянин понял: с Моста Сета живым уйдет только один из них.
Безудержная ярость забурлила в нем, придав сил. Он почувствовал, как кровь, которой почти не осталось в теле, прилила к лицу, и больше уже ничего не видел, кроме врага. Каменный палец, на котором стоял Конан, мерно раскачивался взад-вперед, немного при этом перемещаясь вдоль русла реки — к дальнему берегу по течению, к ближнему берегу против течения. Киммериец ничего этого не замечал. Он даже не знал, кружится ли у него голова. Быть может, все, что он видит,— плод расстроенного потерей крови рассудка? Но наяву ли, нет ли, но он видел приближавшегося врага, и этого было довольно.
Посланец не торопился. На первую опору он перебрался, старательно придерживая культей десяток гранитных обломков, но, после того как едва не свалился в исходившую горячим паром реку лавы, выбросил их все до последнего и продолжил путь налегке. Теперь их разделяло всего три столба.
Конану вдруг почудилось, что он перенесся на четыре десятка лет назад, когда вдвоем с Белит они бороздили волны Западного океана. Два корабля в бушующем море поднимались на гребнях волн, чтобы почти сразу провалиться в мрачную пучину, однако люди твердо знали: через несколько мгновений они вновь вознесутся к свинцовому небу, но уже чуть ближе к кораблю неприятеля.
Посланец шагнул вперед, и теперь только два столба разделяли противников, но они ничего не могли сделать друг другу до тех пор, пока не окажутся на соседних Пальцах. И, понимая это, два непримиримых врага неподвижно застыли в ожидании решительной схватки. Только хруст, от которого кровь стыла в жилах, доносился снизу, из огненной бездны, напоминая о том, что станет с тем, кому не повезет. Но ни монстр, ни человек как будто не слышали его.
Со стороны могло показаться, что Конан ни на что не обращает внимания, но на самом деле он прекрасно видел, как неуверенно топчется Посланник на несуразных ногах: через мгновение ему предстояло шагнуть на первую из трех тонких опор, в то время как киммериец стоял на последней из них. И хотя варвару едва хватало места на узком каменном пятачке, он поздравил себя с тем, что правильно выбрал позицию.
Их разделял уже один столб. Конан напрягся и сжал булаву. Он чувствовал, как пот обильно течет по спине, но не знал, винить в этом слабость или источаемый лавой жар. Неподвижно стоявший враг приближался. Он тоже приготовился, загородившись огромной клешней и занеся для удара культю.
Противники не сводили друг с друга глаз. Каждый выбирал место, куда через мгновение нанесет удар, и тут Конан вдруг понял: если они сейчас сшибутся во встречном порыве, он наверняка проиграет, потому что не только весит меньше, но и слабее монстра. По-прежнему крепко сжимая булаву, он быстро переместил ее к левому плечу. Со стороны это выглядело так, будто он решил не нападать, а защищаться.
Видимо, Посланец так и подумал. Он торжествующе взревел и нанес удар, но Конан, вместо того чтобы встретить его и погибнуть, просто пригнулся, одновременно замахиваясь с другого плеча. Смертоносная культя со свистом рассекла воздух там, где только что находилась голова варвара. Монстр, увлекаемый силой удара, оказался вполоборота к Конану, и тот нанес свой удар, который не мог оказаться слишком сильным, потому что шел от левого, разбитого плеча. Но то ли человек заставил себя забыть о боли, то ли Посланец и впрямь с трудом удерживал равновесие, но он присел, нелепо размахивая длинными ручищами, и начал заваливаться набок. Киммериец хотел ударить еще раз, чтобы довершить начатое, однако столбы уже расходились, и он сообразил, что все равно не достанет, но зато рискует сорваться вниз.
Посланец упорно размахивал руками, стараясь восстановить равновесие, и вскоре это ему удалось. Он присел на уродливых лапах и угрожающе зарычал, затем, не вставая, развернулся и, по-прежнему защищаясь здоровой рукой, снова занес культю.
Конан понял, что второй оплошности его противник не допустит. Он попытался представить, что теперь предпримет монстр, но времени на это уже не оставалось: Посланец стремительно приближался. Конан решил бить в руку. Если повезет и он попадет по локтю, то, как знать, быть может, удача улыбнется ему.
Северянин приготовился к нападению, а монстр сжался, но в самый последний миг вдруг убрал клешню из-под удара. Культя пошла вперед, и киммериец направил булаву ей навстречу, вложив в удар всю оставшуюся у него силу. В то же мгновение монстр резко выбросил клешню вперед, пытаясь схватить противника за ногу. Конан увернулся, но клешня все-таки задела его перед тем, как столбы начали расходиться.