Выбрать главу

Фельдшер бросил на меня укоризненный взгляд и сказал:

- Сейчас не время…

- Так точно, - согласился я, - сейчас не время. Нам бы на потом. После всего этого

- Лекарства "на потом" не поступили. И вообще – заглядывать в будущее не надо.

- А что надо?

- Жить!

Я вдохнул в себя воздух –

горячий,

влажный,

гнетущий,

зловонный.

Отдав батальонному фельдшеру честь, я подумал: "До чего же жить просто…"

***

Ночью прилетали бомбардировщики, и небо под огненными вспышками стало дробиться. Внизу дребезжало, лязгало, гремело. Изрядно пошумев, самолёты оставили за собой пространство, покрытое зеленовато-серым дымом, зеленовато-серым бредом, зеленовато-серым наказанием и отправились на свои базы для дозаправки.

Возвратилась тишина –

податливая,

смиренная,

уютная.

Искушало желание потрогать тишину, досаждала мысль: "Почему Бог, обычно во всём и повсюду присутствующий, теперь себя не обнаруживает".

Отец говорил: "Невмешательство – это тоже вмешательство…"

Моя жизнь…

"Чем она станет утром?"

"Во что превратится?"

Я поглядывал на небо. "Отзовись, Господи!"

Тишина –

глухая,

хрупкая.

"Прекратится или во что-то превратится" - вот в чём вопрос?

Тишина –

безразличная,

вялая.

"Господи, - спрашивал я, - ты меня слышишь?"

Ни звука. "Насинг!"

Устало мерцали напуганные звёзды.

Загадкой замерла Газа.

- Сержант, - заговорил Гилад, - там гибнут дети, да?

- Бывает, что и дети…Война…- я посмотрел на полевую рацию – в любую минуту мог поступить приказ: "Со Злом пора покончить …"

Мы ждали.

Клонило ко сну.

"Хорошо живётся кошкам, - думал я. - Говорят, на сон у них уходит большая часть жизни"

Встряхнув головой, отжавшись двадцать раз на руках, глотнув воду из фляги, выдохнув из себя "Dum spiro spero"*, я мысленно переносился в Древнюю Грецию, где царь Эдип, вызвав к себе во дворец Креонта, выпрашивал совет: "Как истребить? И в чём зараза эта?" "Изгнанием, - отвечал Креонт, - иль кровью кровь смывая"**

Спать хотелось упорнее, чем жить.

- Вздремни, сержант, - сказал ефрейтор Фима. - Я присмотрю…

Я признательно склонил голову:

- Разве что на чуток…

В меня проник сон –

куда-то отлучился царь Эдип,

*(лат) Пока дышу, надеюсь.

**Софокл. "Царь Эдип". Пер. с древнегреческого Ф Зелинского.

в небе нарисовались знаки-символы,

на пустырь въехал танк, из открытого люка которого донеслось: "Не сотвори себе кумира!.."

А потом я увидел печальное лицо Лии.

- Неподалёку от Иерусалима упали две ракеты… - сказала Лия.

Я стиснул губы.

- Мне страшно…

Мои губы разжались.

- Лия, потерпи. Когда я вернусь, то возьму напрокат лодку, и мы с тобой заплывём далеко в море.

- Туда, где большие акулы?

Я угрожающе постучал зубами.

- Да, где огромные голодные акулы.

- Они способны проглотить наши вёсла?

- Очень способны.

- И что же станет с нами?

- Вернёмся на берег вплавь.

- А если выбьемся из сил?

- Тогда примемся громко звать на помощь.

Лия поёжилась, будто от холода.

- Лия, не бойся, - сказал я. - Думай о чём-то хорошем. Обо мне думай…Если подумаешь обо мне, то страх уйдёт.

- Я так и делаю. А когда ты вернёшься?

- Вот покончим с…

Кто-то тронул моё плечо.

Лии не стало.

Танк оставил пустырь.

По небу рассыпались знаки-символы.

"Чуток оклемался?" - спросил ефрейтор Фима.

Я повертел носом. Поиграл ушами. Поинтересовался, снятся ли сны Фиме. Он посетовал на то, что сны приходят к нему большей частью нелепые. Однажды он увидел во сне президента Клинтона. Тот катался по лужайке Белого дома на трёхколёсном велосипеде, а он, Фима, стоял в стороне и играл на саксофоне.