Взглянув на часы, Николов попрощался с командиром батареи, с подпоручиком, крикнул номерам:
— Молодцы, братцы! — И отправился в город, отказавшись от провожатого. Первый же встречный казак объяснил, как найти штаб. В городе было разрушено несколько зданий, кисло пахло пожарищами.
В просторной горнице на лавке у стены, поставив сабли меж колен и положив ладони на эфесы, чинно сидели командиры казачьих полков. Дежурный адъютант взял у Николова письмо Драгомирова и, предупредив, что их превосходительства заняты, ушел в кабинет. Вскоре вернулся и углубился в бумаги на столике. Сквознячок приоткрыл дверь, и до Райчо долетел диалог, слышанный им давным-давно.
— Так ты дашь мне денег?
— Миша, помилуй, надо же жить по карману.
— Но у тебя же есть.
— А где твои?
— Поистратился. А свои ты солить будешь?
— Миша, надо же в дом, а не из дому…
Адъютант вскочил и прикрыл дверь. Полковники переглянулись и снисходительно рассмеялись. Вошел плечистый офицер в черкеске и сказал адъютанту:
— Сотник Верещагин желает явиться его превосходительству.
Адъютант тоже предложил подождать. Николов с любопытством разглядывал художника, который, видимо, успел переодеться.
Из кабинета вышел генерал-майор Скобелев и воскликнул:
— О! Александр Васильевич, отлично. Сейчас же получишь задание. Работенки хватит… — Скобелев увидел лежавшую на подоконнике плетку, схватил ее и крикнул: — Ты, Александр, своего братца видел?
— Нет еще, Михаил Дмитриевич.
— Увидишь — скажи, что я его выпорю. Рисовал на барках, по которым била батарея. Ежели его не урезонить, он завтра, чего доброго, в тыл туркам отправится со своим альбомом. Где он сейчас?
— Слышал, что в гостях у моряков, у своего однокашника лейтенанта Скрыдлова. Их катера здесь в речку зашли.
Скобелев отбросил плетку и обратился к Николову:
— Очень хорошо, что вы пришли, капитан. Господа полковые, прошу к паше.
В кабинете, не дав Николову представиться командиру дивизии, Скобелев начал бесцеремонно вертеть Райчо, хлопать по плечам и говорить торопливо, глотая слова и картавя:
— Вот вам обыкновенный нормальный человек. Можете пощупать. Не мощнее ваших казаков. А он мальчишкой ночью в этом самом месте переплыл Дунай и, как видите, жив-здоров, во плоти, как есть.
Генерал-лейтенант сокрушенно развел руками:
— То мальчишка, нагишом, а нам надо в полной боевой выкладке. И не все плавать умеют…
— Что? — воскликнул Скобелев. — Да как вам не стыдно, господа? Ведь казаки по названиям рек именуются: донские, кубанские, терские, уральские.
Командир кубанского полка полковник Кухаренко, заикаясь, произнес:
— В-ваше п-превосходительство… Н-невозможно. Все п-перетопнем.
— Нет! Ты только подумай, капитан! — закричал Скобелев и подтащил Николова к карте. — От чего они отказываются? — Он расставил руки, словно собираясь обнять весь Дунай. — Где бы ни осуществлялась переправа, она будет трудной. Турок здорово укрепился. А нам в этот момент в стороне всей дивизией переплыть Дунай и ударить во фланг или с тыла. Кавалерия у турок хилая, а тут казачья дивизия! Как мы поможем Драгомирову! Капитан, ты же в свое время рекогносцировал правый берег, есть там места для высадки конницы?
— Есть, ваше превосходительство, — ответил Райчо.
— Ну, а свою артиллерию на понтонах переправим.
Генерал-лейтенант перебил:
— Депп ни одной лодки не даст: у него и так не хватает.
— Сами сделаем.
Командир Владикавказского полка полковник Левис, хмуро глядя в пол, произнес:
— Попробовать, конечно, можно, но много людей потонет.
А полковник Орлов вставил:
— Сколько-то потонет, а остальные так вымотаются, что шагу не сделают, а надо будет сразу на кручу взбираться и — в бой.
— Хуже, — добавил полковник Панкратов. — Река быстро течет, крутит, разбросает нас на несколько перст, и всех турки перещелкают на выбор.
— Ах так! — воскликнул Скобелев. — А ну за мной! — Он выскочил из кабинета, звякнув саблей о косяк, тотчас вернулся, схватил фуражку и снова выскочил.
Райчо растерялся, не зная, бежать ли ему за генерал-майором или остаться при генерал-лейтенанте. А тот покачал головой: