Буквально секунду спустя послышался оглушительный удар в дверь, и та, слетев с петель, с треском отлетела в сторону. В дверном проеме стоял разьяренный Крис и тяжело дышал. По выражению его лица я поняла, что сейчас меня точно не может ждать ничего хорошего. Я потянулась за полотнцем и попыталась прикрыться, но он за один миг преодолел расстояние между нами, и вырвал его у меня из рук. Вот тогда он и ударил меня первый раз. А я поняла, что те удары по ягодяцам до этого, были всего лишь невинными шлепками. После очередной пощечины я упала на пол, Крис продолжил пинать меня ногами, в то время, как я тщетно пыталась закрыться от его ударов.
— Ты грязная, маленькая, мерзкая шлюха! — кричал он каждый раз, когда замахивался на меня.
Выпустив на мне всю свою злость, он просто сплюнул на пол возле моего лица, и ушел. А я в оцепенении лежала на холодном кафеле и отказывалась верить в происходящее. Это какой–то дурной сон, кошмар, наваждение. Это не может происходить с нами. Только не со мной и Крисом. Не с человеком, которого я любила больше жизни.
Я не знаю, сколько времени пролежала на полу без движений, прежде, чем попытаться встать. Все мои мышцы и кости закричали от боли, когда мне, наконец, удалось это сделать. Держась за ушибленные ребра, я поплелась в душ, включила воду и медленно осела на пол. Мое тело горело в агонии, в то время, как душа онемела.
— Я просто проверял тебя, жалкая потаскуха! — эхом отдавались его слова в голове.
Я почувствовала соленый вкус моих слез на губах и завороженно наблюдала, как вода, окрашенная в алый цвет, стекает по моему телу и исчезает в канализации, перед этим покрутившись в водовороте. И засмеялась. Громко, раскатисто. Мой истеричный смех эхом отдавался от холодной кафельной плитки в ванной, от чего становилось еще более жутко. Постепенно он перешел в горькие рыдания. Я завыла, обхватила себя руками и легла на пол, утопая в луже собственной крови, смешанной с водой. Все мое тело было покрыто ссадинами и синяками. Следы пальцев на моих бедрах, и проступающие ушибы на ребрах. Я ненавидела и жалела себя одновременно. Ненавидела за то, что не могу уйти от Криса, люблю его. Что бы он ни сделал — знаю, что все равно прощу его. Но теперь и в этом не была уверена.
Именно в ту ночь я поняла одно: я больше никогда не смогу ему доверять. Я отдала Крису свое тело и душу, а он растоптал меня, уничтожил. Мне казалось, я знала его настоящего. Оказалось, это была просто оболочка. Красивая обертка, когда внутри было все гнилое и покрыто плесенью. Но если хорошо подумать, рядом с ним я никогда не чувствовала себя в безопасности. Всегда ожидала какого–то подвоха, ловушки, проверки. Каждый раз я пыталась продумать свой следующий шаг и его последствия. Оглядываясь назад, я понимаю, что все было фальшью.
Возвращаюсь в настоящее и мои слезы высыхают, а на лице расцветает теплая улыбка, когда я вспоминаю Доминика. То, как он поступил сегодня с Максом кардинально изменило его в моих глазах. Он защитил меня от моего прошлого, добавил веры в себя. Показал, что всегда можно противостоять.
Закрываю глаза и вижу лицо Кристофера, которое сменяется образом Доминика. И задумываюсь над тем, как мало мы ценим доверие. Завоевав его не храним, а потеряв понимаем, что его уже не вернуть. Но как узнать, угадать, кто достоин доверия? Если самые близкие люди могут тебя предать, обмануть, растоптать. А совершенно чужие прийти на помощь. В конечном итоге, верить или не верить — решать нам самим. Ведь это единственно верный способ не обжечься.
Смогу ли я довериться Доминику? Рассказать ему о моей жизни, которую так хочется забыть. И сможет ли он принять меня такую, какая я есть. Неидеальную, испорченную, сломленную.
Приняв душ, захожу в спальню и застываю, как вкопанная на пороге. Прямо посередине кровати лежит небольшой футляр бирюзового цвета. Я безошибочно узнаю упаковку от Тиффани. Мое сердце падает, когда я вижу записку, которая лежит рядом с футляром. Мозг говорит, что надо подойти ближе и посмотреть, что это на самом деле, но тело его не слушается, отказываясь двигаться. Все–таки заставляю себя сделать шаг и на ватных ногах подхожу к кровати. Дрожащей рукой беру записку и с трудом читаю содержимое. Буквы прыгают, как блохи перед глазами и до меня не сразу доходит смысл написанного. В голове стучит единственная мысль. Кристофер был здесь.
Успокаивает только одно: записка от Дейзи. В ней говорится о том, что коробка лежала перед дверью, а она положила ее на кровать, когда привезла мои вещи. Сегодня она так быстро сбежала, бросив меня с Домиником, что я не успела их забрать из ее машины.
Даже не заглянув внутрь, кладу коробку в тумбочку, а сама отворачиваюсь к окну. В голове, как в улье, роятся мысли, летая в хаотичном беспорядке. Я не могу больше бояться. Мне надоело жить в страхе. Но если он придет — мне нужно быть готовой ко всему.
Глава 12
Доминик
Уже далеко за полночь, а я до сих пор кручусь в кровати и не могу сомкнуть глаз. В моей голове до сих пор калейдоскопом проносятся картинки сегодняшнего вечера. Бесконечно милая и чертовски сексуальная Кэтрин. Прогулка по вечернему пляжу, заход солнца и ее откровения о детстве. Потом появление того лощеного мудака и их короткая перепалка. Страх и ненависть в ее глазах. Хотелось не только врезать ему, хотелось убить, разорвать на части. Мне плевать, что их объединяет, и какие скелеты спрятаны в шкафу у Кэт. Я уверен, что там нет ничего такого, с чем невозможно было бы справиться.
Лазерный проектор отражает на потолке время, и я беспомощно наблюдаю, как цифры сменяют друг друга, неизбежно приближая меня к утру нового дня. Вот уже первый луч солнца бежит по стене, пробившись сквозь неплотно задернутые шторы. Сначала по ногам, лениво направляясь в сторону моего лица. Теперь солнечная полоска на моих глазах, ослепляет и заставляет жмуриться. Не в силах больше терпеть эту пытку, поднимаюсь с кровати и направляюсь в душ. Кости ломит от усталости, в голове вата и меня мутит, как будто с похмелья. Но вчера я на пил ни грамма алкоголя.
Контрастный душ ненадолго приводит меня в чувство, я неспешно одеваюсь — на часах еще только шесть утра. Пью крепкий кофе и выхожу из дома. Мне нужно на свежий воздух, находиться в четырех стенах, наедине со своими мыслями, больше нет сил. Отвлечением для меня всегда служила работа. Проектирование новых зданий, расчеты, чертежи, наброски. Это то, что помогало мне выжить в самых сложных ситуациях.
Я не перестаю думать о Кэтрин. По пути в офис заскакиваю в цветочный магазин и выбираю там самый красивый букет пионов. Не знаю почему, но именно их мне захотелось подарить Кэт. Усмехаюсь про себя — уже лет пять не дарил никому цветы. Чувствую себя молодым и влюбленным. Хотя, можно ли то чувство, что греет меня изнутри назвать любовью? Раньше я думал, что оно должно появиться лишь после нескольких месяцев отношений. Но вот оно, сидит в груди и сдавливает легкие, не дает дышать. Но стоит лишь появиться на горизонте Кэт, услышать ее мягкий голос и раскатистый смех — тиски, сжимающие грудную клетку, ослабевают и я снова могу вдохнуть полной грудью. Моя маленькая, сломленная девочка, которая перенесла столько потерь в таком юном возрасте… Если скажу, что понимаю ее, я слукавлю. Потому что на данный момент все мои родственники живы–здоровы, с родителями у меня прекрасные отношения, а бабушек с дедушками я никогда не знал, поэтому не горюю от их потери. Не спорю, мне всегда было интересно наблюдать за своими друзьями и за тем, как они рассказывают о своих выходных и каникулах, проведенных в уютных домиках своих бабушек. Но мне хватало наших субботних вечеров в кругу семьи и воскресных вылазок на пикник в лес или в парк. Моя мать фанат пикников, а мы с отцом никогда ей не перечили. Даже представить не могу, как она вынесла все то, что свалилось на ее хрупкие плечи. Теперь мне ясно, почему дьяволица Ди так сильно ее опекает. Именно она спасла Кэтрин от той тяжелой участи, которая могла бы ее ожидать. Судя по тому району Лос–Анджелеса, где они раньше жили, с ней не могло случиться ничего хорошего. Начиная от распространения наркотиков, до продажи собственного тела, чтобы было за что купить те же наркотики. И то, и другое закончилось бы для нее либо тюрьмой, либо смертью.