Но дни сменялись ночами…
Внутри, среди стен, воины и с той, и с другой стороны, у очагов и костров, сидели в кругах, поджаривая только что забитых домашних свиней, тянули потихоньку крепостные запасы эля и разговаривали по душам, если души эти у них были, а если были они поддонками, то вспоминали просто детство и родителей. Странная меланхолия посещала всех в эти тёмные вечера.
На утро же они вновь думали о том, как бы ещё кого-нибудь убить. И пытались на свой страх и риск воплотить эти мысли.
На вторую неделю осады былые маги вышли на крышу и попытались испепелить кого-то, но черные рыцари со всех башен выстрелили по ним из арбалетов и попали в одного из магов, больше те не появлялись. Лучники крепости отвечали залпами стрел, но маги все равно больше не рисковали.
Дыры над главным входом забили досками, но тепло утекало сквозь них. Белые маги не пытались выплескивать магию сквозь стены, чтобы люди внутри не замерзли, усилий же самих магов не хватило бы, чтобы поддерживать тепло во всем этом убежище. Брезгливые городские волшебники лишь изредка поглядывали из бойниц, размышляя о том, что будет дальше, что будет, когда орденских латников станет больше.
_____
Это заседание Совета Белого города проходило не так, как предыдущие. За несколько полтора месяца осады, пока цитадели держалась невероятным образом, грядущая война уже стала срастаться с реальностью.
Не нравилось это Альтиору.
Не нравилось это и Стратонику, который также хмуро ждал, пока Протелеон завершит своё вступительное слово, в котором для протокола объявляет сегодняшнее заседание открытым.
Наконец, это закончилось и Стратоник прошел к мраморной трибуне.
Знакомые глаза.
Кронид, Зеланд, Зэорис, Исеп, Инхерит и прочие. А вот сидели гости из Вольного и Зэорис с ними беседовал о чем-то очень оживленно.
— Приветствую Совет Белого города, столицы мира и первого города будущего нового народа, народа магии, — зал ответил одобрительным гулом и умеренным рукоплесканием, только Стратоник стал проще, — Рад приветствовать всех. Я должен с грустью отметить, что… осада града Вольного продолжается. Наши стойкие рыцари сражаются за свободу этой крепости, её храбрые жители оказывают рыцарям всевозможную помощь, — кинув один взгляд в сторону гостей из Вольного, Стратоник отметил про себя циничное недовольство этих плотных усатых лиц, он понимал, что союзники Черного ордена в совете должны отрабатывать свой хлеб, что они хотят подарки от Ордена больше, чем мировое господство и власть их города над окрестностями, поэтому риторика его менялась также, как и настроение Совета, против которого он не имел сил пойти, но имел непреодолимое желание, — мы едины с жителями Вольного в нашем стремлении отстаивать свободу и движение к магическому будущему на всем континенте. Мы приняли часть жителей Вольного в нашем городе, они живут здесь в хороших кварталах, богатство столицы мира истинно велико, лишь она может позволить себе такое благоволение к своим союзникам, и вновь это истинные пример того, к чему нужно стремиться. Мы великий город, и мы докажем это всем. Черное рыцарство будет раздавлено! — с чувством произнес он последнюю фразу, зал ответил умеренным рукоплесканием, но Стратоник ощущал, вдыхал воздух и понимал, как мало власти у него над этим залом, — Но, к сожалению… сил наших бравых рыцарей не хватает. Сейчас, передо мной, на этой трибуне выступал император. Я поддерживаю его решение о направлении в град Вольный новой сотни белых рыцарей со всеми необходимыми припасами и оружием, столь нужным защитникам крепости в этот тяжелый момент. В цитадели Вольного заканчивается еда, стрелы, дрова. Скажу ещё раз, — Стратоник уже устал произносить эту короткую речь, и хотел хотя бы завершить её искренне, — я верю, что, защищая Вольный, мы защищаем свободу и стремление к новому магическому миру на всем континенте. На севере и на юге, на востоке и на западе, расползается черная чума идей ордена, их веры в ничтожность человека, в рабское положение его души и тела. Мы разобьем их цепи, разрушим их крепости и истребим их самих!
Рукоплескания.
Альтиор с восхищением смотрел на Стратоника, видя его яростный профиль, внимая его словам, полным той же энергии, что питает его самого, как ему казалось.