Все это мне очень не понравилось.
- А ну-ка, давай честно, Гриша, - сказал я. - Пьешь много?
- Спиртных напитков?
- Да, спиртных.
- Вот… в первый раз… - сказал он и зачем-то предъявил мне пустой стакан. - И на вокзале еще… Только я тогда отказался…
Я решил, что он так шутит. А Гриша тем временем порозовел, оттаял и принялся с интересом озираться по сторонам: на людей, на Змея Горыныча, на цепные светильники эти…
- Правильно я сделал, что приехал сюда, - сообщил он вдруг…
По лицу его бродила смутная блаженная улыбка.
- И чего я боялся? - со смехом сказал он чуть погодя.
- Боялся? - не понял я. - Кого?
- Вас, - все с той же странной улыбкой ответил Гриша.
Заподозрив неладное, я быстро заглянул иуд стол. Бутылки под столом не было.
- Почему ты ведешь меня к себе? - вырвалось вдруг у него.
- А тебе что, на вокзале понравилось?
Гриша опечалился и повесил голову. Видно было, что к своим черным блестящим волосам он после душа не прикасался.
- Нет, - сказал он. - На вокзале мне не понравилось…
Он вдруг принялся мотать головой и мотал ею довольно долго. Потом поднял на меня глаза, и я оторопел. Гриша Прахов плакал.
- Минька!.. - сказал он. - Я особо опасный преступник…
Я чуть не пролил коктейль себе на брюки.
- Что?
- Особо опасный преступник… - повторил Гриша.
Я оглянулся. Нет, слава богу, никто вроде не услышал.
- Погоди-погоди… - У меня даже голос сел. - То есть как - особо опасный? Ты что же… сбежал откуда?
- Сбежал… - подтвердил Гриша, утираясь своим антисанитарным рукавом.
Я посмотрел на его пиджак, на тесемочный бантик под горлом и вдруг понял, что Гриша не притворяется.
- А паспорт? Как же тебя на работу приняли без паспорта? Или он у тебя… поддельный?
- Паспорт у меня настоящий, - с болью в голосе сказал Гриша. - Только он не мой. Я его украл.
Нервы мои не выдержали, и, выхватив из коктейля соломинку, я залпом осушил свой стакан.
- А ну вставай! - приказал я. - Вставай, пошли отсюда!
И, испепеляемые взглядом Тамары, мы покинули помещение. Завел я Гришу в какой-то двор, посадил на скамеечку.
- А теперь рассказывай, - говорю. - Все рассказывай. Что ты там натворил?
Плакать Гриша перестал, но, видно, истерика в «Витязе» отняла у него последние силы. Он сидел передо мной на скамеечке, опустив плечи, и горестно поклевывал своим орлиным носом.
- Закон нарушил… - вяло отозвался он.
- «Свистка не слушала, закон нарушила…» - процедил я. - Ну а какой именно закон?
- Закон? - бессмысленно повторил Гриша. - Закон…
- Да, закон!
- Это очень страшный закон… - сообщил Гриша.
- Как дам сейчас в торец! - еле сдерживаясь, пообещал я. - Мигом в себя придешь!
Гриша поднял на меня медленно проясняющиеся глаза. Голову он держал нетвердо.
- Закон о нераспространении личности… - торжественно, даже с какой-то идиотской гордостью проговорил Гриша Прахов и снова уронил голову на грудь.
Некоторое время я моргал. Закон - понимаю. О нераспространении - понимаю. Личности - тоже вполне понятно. А вот все вместе…
- Пойдешь завтра в милицию, - сказал я, - и все там расскажешь, ясно?
Язык у Гриши заплетался, и следующую фразу он одолел лишь с третьего захода.
- Причем тут милиция? - спросил он.
- Ну если ты закон нарушил!
- Не нарушил я ваших законов! - в отчаянии сказал Гриша. - Свои - нарушал. Ваши - нет.
У меня чуть сердце не остановилось.
- Какие свои? Гриша!.. Да ты… откуда вообще?
- Из другого мира я, Минька, - признался наконец Гриша Прахов.
Я почувствовал, что ноги меня не держат, и присел рядом с ним на скамеечку.
- Из-за рубежа? - как-то по-бабьи привизгнув, спросил я.
- Дальше…
Я потряс головой и все равно ничего не понял.
- Как дальше?
- Дальше, чем из-за рубежа… - еле ворочая языком, объяснил Гриша Прахов. - С другой планеты, понимаешь?..
В калитку я его внес на горбу, как мешок с картошкой.
Из-за сарайчика, грозно рявкнув, вылетел Мухтар. Узнал меня, псина, заюлил, хвостом забил. А потом вдруг попятился, вздыбил шерсть на загривке и завыл, да так, что у меня у самого волосы на затылке зашевелились.
Дернул я плечом - висит Гриша, признаков жизни не подает. Прислонил его к забору, давай трясти.
- Гриш, ты что, Гриш?..
Гриша слабо застонал и приоткрыл один глаз. Слава богу!..
- А ну пошел отсюда! - закричал я на Мухтара. - Иди в будку! Дурак лохматый!..
В будку Мухтар не пошел и с угрожающим ворчанием проводил нас до двери, заходя то справа, то слева и прилаживаясь цапнуть Гришу за скошенный каблук. У самого крыльца это ему почти удалось, но в последний момент Мухтар почему-то отпрыгнул и снова завыл.
Злой на себя и на Гришу, я втащил его в прихожую и закрыл дверь. В комнате осеклась швейная машинка.
- Минька, ты? - спросила мать. - А что это Мухтарка выл?
- Да кто ж его знает! - с досадой ответил я. - Тут, мать, видишь, какое дело… Не один я.
По дому словно сквозняк прошел: хлопнула дверца шифоньера, что-то зашуршало, портьеру размело в стороны, и мать при параде - то есть в наспех накинутой шали - возникла в прихожей. На лице - радушие, в глазах - любопытство. Думала, я Ирину привел - знакомиться.
- А-а… - приветливо завела она и замолчала.
Гриша сидел на табуретке, прислоненный к стеночке, и мученически улыбался, прикрыв глаза. И до того все это глупо вышло, что я не выдержал и засмеялся.
- Вот, мать, нового квартиранта тебе нашел…
- Ты кого в дом привел? - опомнясь, закричала она. - Ты с кем связался?
- Да погоди ты, мать, - заторопился я. - Понимаешь, дня на два, не больше… Ну, переночевать парню негде!
- Как негде? - Маленькая, кругленькая, она куталась в шаль, как от холода, сверкая глазами то на меня, то на Гришу. - Санитарный день, что ли, в вытрезвителе? Да что ж это за напасть такая! То кутенка подберет хромого, то алкаша!..
- Ну-ну, мать, - примирительно сказал я. - Мухтара-то за что? Сама ведь ему лапу лечила, а теперь смотри, какой красавец кобель вымахал…
Но на Мухтара разговор перевести не удалось.
- Живет впрохолость, приблудных каких-то водит!.. А ну забирай своего дружка, и чтобы ноги его в доме не было!
- Да куда ж я его поведу на ночь глядя?
- А куда хочешь! Под каким забором нашел - под тем и положишь!
- Да с горя он, мать! - закричал я. - Ну, несчастье у человека, понимаешь? Жена из дому выгнала!
Что-то дрогнуло в лице матери.
- Прямо вот так и выгнала? - с подозрением спросила она.
- В чем был! - истово подтвердил я. - В чем квартиру ремонтировал - в том и выгнала!
- Так надо в суд подать, на раздел, - все еще недоверчиво сказала мать.
- И я ему то же самое говорю! А он, дурак, хочет, чтобы как мужчина - все ей оставить.
- Вот мерзавка! - негромко, но с чувством сказала мать, приглядываясь к Грише. Выражение лица ее постепенно менялось. - И что ж вам так с женами-то не везет, а?.. И парень, видать, неплохой…
- В нашей бригаде работает, - вставил я. - В понедельник мы с Валеркой Чернопятовым попробуем ему общежитие выбить…
- Ох, дети-дети, куда вас дети?.. - вздохнула она и пошла в комнату, снимая на ходу с плеч непригодившуюся парадную шаль. - Ладно, постелю ему…
Еще раз удивил меня Гриша Прахов. Под тряпьем у него оказалось чистое белье, вроде даже импортное. Лохмотья его я сразу решил выбросить и поэтому обыскал. В кармане брюк обнаружился временный пропуск на завод и двадцать три копейки, а за прорвавшейся подкладкой пиджака - в целлофановом пакете - военный билет, свидетельство о рождении, аттестат и паспорт.
Документы я, конечно, проверил. Все вроде на месте: серия, номер, фотография - Гришкина, не перепутаешь. И в военном билете - тоже, только Гриша там помоложе и пополнее. Вот ведь чудик, а?