Почва эта — продукт разложения глинисто-известковой горной породы, известной под именем камня-трескуна, переслоенного синеватой землей-сланцем, совершенно мягким. Камень этот никуда не годен как камень: он крошится под молотком, почти как сахар, и чрезвычайно быстро разлагается в сыром воздухе, образуя почти белую почву. Нельзя сказать даже, чтобы он был хорош для других культур (кроме табака), но для винограда эти крутые южные склоны представляют почти идеальные условия.
В двух крайних пунктах этой длинной полосы виноделие уже ведется, и вино получается превосходное: на севере в Абрау (удельное имение) и у М. Ф. Пинчула на юге, близ Туапсе, в имении Сибирякова, арендуемом бароном Штейнгелем. Это винодельни большие. Маленьких или начинающихся виноградников есть несколько: бывший Осинского, колонии Криница близ станицы Береговой, в самой Береговой у крестьянина Мартюка, маленький виноградник в имении принца Ольденбургского. Повсюду, несмотря на разнообразие сортов и выделки, замечается одно общее высокое достоинство вина. Есть нечто в этой почве, сообщающее вину поистине драгоценные качества.
И между тем во всей этой огромной полосе виноделия, можно сказать, почти не существует. Поселенцы разных национальностей, наделенные землей свыше чем по 30 десятин на семью, ценят только небольшие плоские места, удобные для пахоты, и бедствуют, потому что таких мест мало. Владельцы купленных по правилам 1872 года (по 10 рублей за десятину с рассрочкой на 10 лет!) или Высочайше пожалованных земель в огромном большинстве проживают в столицах, и не только виноградной, но и вообще никакой культуры не ведут, оставляя иногда огромные участки по несколько тысяч десятин в диком состоянии. Весь этот благодатный берег, все эти известняки, которым, по их значению для виноделия, цены нет, являются чуть не сплошь дикой пустыней, поросшей корявым кустарником, годным только на дрова да на плохие пастбища.
На берегу у казны земель почти нет. Там, за хребтом, в глубине края, земель много под лесами, но туда нет дорог. По берегу все занято или частными владениями или поселенческими наделами — «юртами», обыкновенно представляющими площади гораздо больше максимального по закону надела 30 десятин на семью. Теперь производится размежевание в этих юртах с казной, и на ее долю достаются небольшие излишки, которые могут быть обращены под новую культуру, а также под заселения.
К числу немногих казенных участков принадлежит и так называемая Пенайская дача — побережная полоса около версты шириной, тянущаяся от участка Осинского до деревни Кабардинки на пространстве 12 верст. Это ряд маленьких ущелий (около 18), каждое из которых совершенно защищено от норд-оста, имеет ключи великолепной мягкой воды (отсюда хотят вести водопровод к Новороссийской станции железной дороги) и может поместить виноградники на скате и две-три восхитительных дачки у моря. Независимо от шоссе, в каждой такой дачке можно в тихую погоду подойти вплотную на фелюге, так как море везде достаточно глубоко. Местность необыкновенно живописна, и те немногие дачки, которые уже выстроились около Осинского и Пенайского маяка, представляют чудные уголки.
Экспедиция подробно осматривала эту местность, так как ее предполагается разбить на участки от 3 до 5 десятин и раздать под виноградники желающим. Всего будет около 100 участков, и на каждый участок у местного управляющего государственными имуществами, Я. К. Васильева, поступило чуть не по три прошения. Хлопочут самые разнообразные конкуренты: доктора, чиновники, механики, местные жители, петербуржцы. Очень подробно обсуждались условия передачи участков, которые гарантировали бы исполнение главной цели — развитие здесь виноделия. Делать эту раздачу на основании 46 статьи Устава о городском и сельском хозяйстве оказывается неудобным: статья эта стесняет поселенцев и не гарантирует казну. Было предложено брать по 5 рублей в год за десятину аренды и ограничить срок для начала культуры 5 годами, не стесняя количеством посадок или размером сделанных плантажей, лишь бы поселенец мог доказать, что культура им серьезно начата.
Окончательное решение этого вопроса состоится в Петербурге.
Чтобы понять, какого рода хозяйство возможно на этих 3–5 десятинах, достаточно заметить, что плантаж одной десятины обходится, считая работу киркой на глубину аршина, за квадратную сажень по 40 копеек — 960 рублей, а с посадкой и кольями ровно 1000 рублей. Но зато эта десятина даст в среднем не менее 300 ведер вина, за которое, еще годовалое, дадут охотно 6–7 рублей, если, конечно, виноград будет посажен надлежащий. У Осинского были сорта: С.-Эмильон, Каберне, Рислинг, Лафит. Арендаторы-французы, чтобы увеличить количество винограда, ввели так называемую высокую резку, и действительно, в прошлом году добыли до 600 ведер с десятины. Но, лишив виноград солнца, они получили, разумеется, ягоду водянистее и кислее, а следовательно, и вино низшего достоинства. В этом году вследствие дождливого лета их виноград еще хуже.