Наш дом стоял у самой кромки поселка, который Захар гордо именовал городом. После Москвы я даже Армавир воспринимала как деревню, а сейчас живу в ПГТ с населением в пару тысяч человек. С несколькими магазинами, одной школой, одним домом культуры и нулевой преступностью. И вздрагиваю при каждом шорохе потому что боюсь.
Боже, как же я боюсь!
Я иду прямо к лесу, просто потому что не хочу возвращаться в центр и встречаться с кем-то из знакомых. Не сейчас.
В лесу холодный влажный воздух, каждый вдох наполняет легкие кислородом, дышу я жадно, часто и уже через несколько минут у меня начинает кружиться голова.
Не то от вкусного как безе воздуха. Не то от стресса.
Ноги утопают в мягком мху, иногда ступни колят еловые иголки. Я надела неподходящую для леса обувь, у Захара вот есть специальные сапоги, но кто знал, что они мне понадобятся.
Сильнее кутаюсь в свою кофту, она совсем не греет, но мне важно, чтобы кожу прикрывала какая-то ткань, так я чувствую себя немного спокойнее. Как в коконе. Как в броне.
В отличие от кожи свое воображение спасти не могу. Деревья вырастают передо мной частоколом, их становится больше, стоят они все теснее. За кронами почти не видна неба, а остатки вечернего зарева лишь отбрасывают жуткие тени, которые отбрасывают ветви. Я шла прямо, не смотря по сторонам, стараясь сконцентрироваться на том, что под ногами. Получалось плохо. Стараясь переступить одну корягу, спотыкалась о другу. Пару раз упала, обдирая ладони о мелкие ломкие ветки, валяющиеся на земле.
Казалось, что за мной кто-то гонится, а я пытаюсь от него спрятаться. Так страшно.
Боже, как же страшно.
Интересно, что видела перед смертью Люба? Вряд ли в парке, где она любила бегать, были такие деревья как здесь. Все что она могла получить: тропинку и пару рядов берез и осин. А еще человека, который встал прямо напротив нее и выстрелил в упор.
Человека, который ее убил. Не моего мужа, нет. Кого-то другого.
Могла ли Люба надеть на пробежку колье? Любовница Тиграна была эксцентричной, но не дурой. Наверное, все-таки нет. Тогда что оно делало у нее на груди. Или… или…
Я пыталась вспомнить, как именно нашли Любу, и где находилось бриллиантовое украшение, подарок моего мужа. Кажется, ведущий не говорил, что оно было на ней. Может, она взяла колье с собой, чтобы после пробежки заскочить в ломбард и продать его? Господи нет же… В этот бред никто не поверит.
За спиной раздался хруст веток. Я остановилась. Огляделась по сторонам, чтобы найти палку, или камень, которым можно защищаться, но ничего подобного поблизости не было.
А значит придется убегать. Как Люба. Только она не смогла…
Осторожно, чтобы не привлекать лишнего внимания, если меня преследовал хищник, я повернулась назад. В нескольких шагах от меня стоял Захар. В руках у него было ружье.
***
Всем привет) Еще раз спасибо, что остались с нами, спасибо что не равнодушны к истории Лили и Давида, и конечно Захара.
С этого дня главы будут выходить по графику - через день.
Поэтому, увидимся послезавтра и узнаем зачем же наш егерь притащил с собой огнестрел.
Всем классной и легкой пятницы!
Глава 19
Он был похож на помесь экзотического турецкого актера, Сильвестра Сталлоне в роли Рембо и самого каноничного спецназовца. Черная шапочка, темная камуфляжная куртка, черные широкие штаны, в карманах которых можно было унести все, что пригодилось бы для жизни на необитаемом острове, тяжелые берцы, собравшие на себе многотонные куски грязи и глины. Не хватало только боевой раскраски и пафосных речей.
Зато ружье все компенсировало.
Я не разбираюсь в оружии, и все, что знаю - оно несет смерть.
Захар выглядел внушительно, опасно и совсем не миролюбиво.
- Я, блять, уже не мальчик гонять по лесам за слетевшей с катушек женщиной. Отвлекся на минуту на звонок, а тебя и след простыл. Пошли, - он подошел ближе, схватил меня под локоток и дернул на себя.
- Нет, - я попыталась вырваться, но не получилось.
Пальцы егеря сомкнулись на предплечье сильнее. Было больно.
Перед глазами запряласи черные мушки, а в голове зашумело.
Кажется я сама загнала себя в угол. Передо мной - демон, за спиной глухой лес. Куда не пойди - везде проблемы и погибель.
- Отпусти меня.
- И куда ты, мать твою собралась?
Он перекинул ружье через плечо, но спокойнее не стало. То, как Горин держал оружие в руках не оставляло никаких сомнений - он умеет им пользоваться, пользовался, и возможно, что не только против диких животных.
- Мне нужно было время собраться и подумать.
- Волки - не лучшая для этого компания и не лучшие собеседники, - ворчливо стягивает с себя куртку и накидывает на мои плечи, приблизившись вплотную. - Пошли уже, а то сейчас вся продрогнешь.
Меня окутывает его тепло, которое не успело выстыть за несколько секунд, пока ткань соприкасалось с холодным воздухом. И его запах. И его сила, потому что руки Захара легли на мои плечи, сжали крепко, слово он хотел меня немного взбодрить.
- Какие волки? - внезапно мне это кажется забавным. Ну то есть… действительно, какие?
- Серые. Слышала как детей перед сном пугают?
- Слышала.
- Так вот здесь это не присказка, а вполне реальные злые и беспощадные твари. Нарвешься на стаю, считай вечер испорчен, - он говорит буднично и просто, но смотрит внимательно, надеясь на правильную реакцию.
А мне слабо верится. Я видела кое-что похуже.
Например свое отражение в зеркале с синяками по всему телу, кровоподтеками и отметинами от бляшки ремня.
- Люди хуже волков.
- Ты так рассуждаешь потому что никогда не встречалась с дикими животными.
Выворачиваю плечи из его рук. Не хочу ничего слушать. В горле все еще стоит ком, в голове миллион вопрос, а тело прошибают новые волны страха.
Титов уверял, что смерть Любы совпадение, а я в такие совпадения не верю. Они с Соней приложили столько сил, чтобы у нас с Давидом все наладилось и вот снова у меня проблемы. И я бы очень хотела верить в глупое недоразумение и тупую шлюховатую Любу, которая снова умудрилась соблазнить не того мужика. Но нет, но нет, но нет! Не могу.
- А ну постой, - слышу, как ругается Горин мне в спину. - Стой, блять.
Я и не заметила, что снова побежала. В долбанных тапочках, на босые ноги. Да и как могла заметить, когда глаза застлала пелена слез. Вода стояла, собравшись в уголках, растеклась по нижнему веку, но никак не по щекам.