— Гм, хотел бы я увидеть ее без платья.
Тетушка Офелия оторвалась от вязания и строго посмотрела на герцога.
— Она замуж выходит.
— Но не вышла же.
— А ты, кажется, собираешься жениться!
— Но пока я не женат.
— Боже мой, когда же ты перевоспитаешься! — всплеснула руками тетушка. — Этот Версаль действует на тебя тлетворно! У тебя одно на уме! Сколько молоденьких дамочек на тебя жалуются. Ты их обесчестил и бросил! Бесстыдник, ни на одной не женился.
— Тетушка, дорогая, мы не в Турции и не в Берберии, где можно гарем иметь. У нас, увы, женятся лишь раз. Кстати, у меня с вдовой Сен — Роман ничего не было. Она мне так и сказала: «до свадьбы ни–ни!», она дорожит своим именем и дворянской честью. Как глупо! Я ей говорил такие слова любви, но мне лишь удалось уговорить ее выйти за меня замуж.
— Ты ее любишь? — спросила тетя.
— Я женюсь на ней и этого достаточно.
— Ты мог бы ее полюбить, она красива.
— Это я давно заметил. Кстати, наша горничная Луиза тоже милашка, я бы с ней…
— Как тебе не стыдно! — возмутилась тетя. — Только пальцем тронь это бедное дитя, я тебя отшлепаю!
Племянник расхохотался.
— Тетушка Офелия, прошли те времена, я вырос.
— Да, быстро летит время. Совсем недавно ты был маленьким мальчиком, который таскал конфеты из буфета и обещал с Нового года стать хорошим ребенком.
— Тетя, с этого Нового года я стану другим!
— Ох, ты говоришь это каждый год!
В гостиную вошел Робер и, поклонившись хозяйке, торжественно объявил.
— Мадам, к вам клошары пришли!
— Как тебе не стыдно, — одернула его тетя. — Это странники божьи, накорми их.
— Объедки закончились.
— Какие объедки! — возмутилась тетя.
— С завтрака, мадам.
— Нет, объедки собачкам, а эти гости пусть едят то же, что и мы.
— Хорошо, мадам.
— Да, и обеспечь их всем необходимым.
В гостиную вошел священник.
— Здравствуйте, мадам, — поприветствовал он хозяйку.
— О, как я рада вас видеть, кстати, я решила пожертвовать вашему храму сто ливров.
Племянничек, отпивший глоток вина, подавился.
— Спасибо, — сказал священник. — Вы просто ангел, мадам.
— Что вы, я просто делаю добро и хочу приучить к этому моего племянника! Увы, он не слушает меня. Когда же он перевоспитается!?
— Вы не правы, тетя! — хохотнул герцог. — Я слушаю вас всегда и обещаю, что с нового года я перевоспитаюсь!
— Ты обещаешь это каждый год, — вздохнула тетушка. — Видно, мне не дожить до этого дня.
— Не говорите так, тетя, в этом году все будет по–другому. Клянусь!
— Мадам, — обратился Робер. — А какой костюм им отдать: синий или зеленый?
— Какой костюм? — не поняла тетя.
— Вы же сказали, снабдить их всем необходимым.
— А-а! Какая я рассеянная! Это возраст! Ах, казалось, совсем недавно выходила замуж за брата вашего отца.
— Моего? — удивился лакей.
— Нет, герцога! Ах, вы еще более рассеянный, чем я!
— А что с костюмами делать? — спросил Робер.
— Гм, отдай им оба.
— Но, тетя, это же мои костюмы! — возмутился герцог.
— Вот, а кто обещал измениться? До сих пор понять не можешь, что такие люди за себя постоять не могут и им помогать надо!
— Тетя, а Новый год еще не начался, и… эти костюмы мне не жалко, пусть забирают.
— Дорогой мой племянничек, — улыбнулась тетя. — Я тебя очень люблю и все свою наследство оставлю тебе, родной.
— Мадам, а красное кресло им отдать? — спросил лакей.
— Да, да, и пусть пару стульчиков прихватят, — велела тетя.
— Если от наследства что–то останется, — пробурчал племянник, глядя, как тетушка любезно отсчитала деньги священнику.
Священник, поклонившись, взял деньги и, сославшись на важную проповедь, удалился, напевая псалом.
В это время два лохматых бородатых человека один в синем, другой в зеленом шелковом костюме важно прошагали через гостиную. Они вежливо поклонившись тетушке, которая с улыбкой доброй покровительницы помахала им рукой. Один тип нес красивое обитое алым бархатом кресло, другой под мышками тащил два резных стула из красного дерева.
— Э-э, это же из моего кабинета, — попытался возразить племянник, но, видя укоризненный взгляд тети, сказал — эх, пусть забирают, чего не сделаешь ради любимой тети! Но новую мебель покупать придется мне!
Тут выскочил еще один маленький клошарик, который тащил огромные часы. Вошедшие в гостиную, Макс и Мадлен при виде такого зрелища замерли.
— А это еще зачем? — спросил племянник тетю.