– Дэвид!
Он обернулся.
– Маршрутки уже не ходят. До города шагать добрых три мили, вон на той информационной будке написано. Шесть миль пешим ходом, если туда-обратно. Только на дорогу уйдет часа два и еще сколько-то на поиски.
Дэвид поднял руку в знак того, что все услышал, и отправился дальше. С гор дул ветер, причем холодный, но Дэвиду нравилось, как он откидывал назад его волосы и трепал расстегнутую куртку. Первые минуты он еще глядел по сторонам – не покажутся ли волки, – но потом его мысли опять целиком заняла Уилла. Впрочем, она всегда их занимала, примерно со второго или третьего их свидания.
«Заскучала по городским огням»; да, пожалуй, в этих словах Палмера есть доля правды, думал Дэвид. Но Уилле точно не плевать на всех. Просто ей надоело торчать на станции с горсткой стариканов и слушать их бесконечное нытье о том, как они всюду опоздали и никуда не успели. Вряд ли ближайший городишко представлял собой что-то интересное, но в глазах Уиллы вероятность найти там хоть какое-то развлечение была выше, чем вероятность опоздать на поезд. Еще не факт, что «Амтрак» вообще его пустит.
И где же она будет искать эти развлечения?
Дэвид был совершенно уверен, что никаких ночных клубов в Кроухарт-Спрингс нет и в помине: об этом можно было судить хотя бы по станции – длинному зеленому сараю с надписями «ВАЙОМИНГ» и «ШТАТ РАВНОПРАВИЯ» красной, белой и синей краской на стенах. Ни ночных клубов, ни дискотек. Зато почти наверняка есть бары. Вот в один из них Уилла, скорее всего, и забредет. Не спляшет – так хоть пивка глотнет.
Наступила ночь, и по небу с востока до запада простерся черный ковер, переливающийся мириадами блесток. Между двух горных пиков поднялся и завис полумесяц, заливая голубоватым больничным светом шоссе и окрестные поля. Ветер выл под свесами крыш, а здесь, на дороге, странно гудел – при этом вибрации не чувствовалось. Звук отчего-то напомнил Дэвиду монотонное пение Пэмми Эндрисон.
Он шел и все ждал, не послышится ли вдали стук колес приближающегося поезда. Нет, этого он не услышал, зато сквозь гул ветра его уши уловили отчетливое «цок-цок-цок». Дэвид обернулся и увидел на дороге волка. Тот стоял шагах в двадцати от него на прерывистой разделительной линии шоссе номер 26 – огромный, почти с теленка, с лохматой шкурой, похожей на мех шапки-ушанки. В свете звезд шкура казалась почти черной, глаза были желтыми – цвета темной мочи. Волк поглядел на Дэвида и замер. Его морда растянулась в оскале, и он часто задышал. Звук напоминал пыхтение маленького локомотива.
На страх времени не оставалось. Дэвид шагнул вперед, хлопнул в ладоши и заорал:
– А ну кыш отсюда! Кыш!
Волк поджал хвост и дал деру, оставив на асфальте дымящуюся кучку. Дэвид улыбнулся, но смех все же подавил, решив, что не стоит испытывать терпение богов. Вперемешку со страхом он ощутил удивительное спокойствие. Хоть бери себе прозвище Гроза Волков, подумал он. Подходящее имечко для специалиста по инвестициям!
Тут у него все-таки вырвался смешок, и он зашагал дальше в сторону Кроухарт-Спрингс. Теперь он то и дело оборачивался и всматривался в темноту, но волк не возвращался. Зато пришла уверенность, что с минуты на минуту раздастся гудок поезда; наверняка к этому времени оставшиеся на путях вагоны уже убрали, и пассажиры – Палмеры, Лэндеры, хромой Биггерс, резвушка Пэмми и остальные – вот-вот отправятся дальше.
Допустим. И что с того? По крайней мере с багажом «Амтрак» точно ничего не сделает, вещи преспокойно дождутся их с Уиллой в Сан-Франциско. Надо просто отыскать местный автовокзал.
«Грейхаунды»-то в Вайоминге уже изобрели.
Дэвид наткнулся на пустую банку из-под «Будвайзера» и принялся пинать ее перед собой. После неудачного пинка она улетела в бурьян. Тут-то до него донеслась едва различимая музыка: гудение басов и плач педальной слайд-гитары, при звуках которой Дэвиду всегда, даже в самых веселых песнях, представлялись тягучие слезы из жидкого хрома.
Она сейчас там, сидит и слушает музыку. Не потому, что других заведений с музыкой ей не попалось, нет. Просто это правильное место, Дэвид сразу понял. Он бросил банку и пошел на звуки слайд-гитары. Дорожную пыль, которую взметали его кеды, сразу уносил ветер. Послышались ударные, и впереди замаячила красная неоновая стрела под вывеской с числом «26». Одни цифры, никаких слов. Что ж, вполне подходящее название для кабака, недаром же он стоит на федеральном шоссе номер 26.
У бара было две стоянки. Спереди асфальтированная, заставленная пикапами и легковушками. Машины были по большей части американские и очень старые. На дальней, гравийной стоянке в ослепительном голубовато-белом свете натриевых ламп выстроились в ряд грузовые фуры.