Затем Капеч переходит к перспективам выживания семерых пациентов, имена которых включены в текст обвинения. По его словам, согласно последним данным Национального института здоровья, 52 процента пациентов с раком второй стадии могут прожить двадцать месяцев или больше, а 36 процентов могут протянуть даже до пяти лет. Исходя из всего того, что он сказал раньше, Капеч прогнозирует, что в среднем каждый из семи пациентов, о которых идет речь, вполне мог бы прожить более долгий срок, чем тот, на который указывают данные статистики.
У Марты обычно лучше получается работать со свидетелями, дающими показания на сугубо профессиональные темы. Но Стерны решили, что перекрестный допрос Капеча будет вести в основном Сэнди, которому приходилось встречаться с Бруно на различных мероприятиях, проводимых Истонским университетом. Стерн всегда оказывал финансовую поддержку университету, диплом которого изменил его жизнь. После создания препарата «Джи-Ливиа» он перечислил на счет медицинского факультета несколько внушительных сумм в виде частных пожертвований. Адвокату несколько раз доводилось беседовать с Капечем, заместителем декана факультета, на нескольких приемах, проводившихся с целью сбора средств. Разумеется, всякий раз в этих беседах неизбежно затрагивалась тема состояния здоровья самого Стерна. Когда адвокат встает, чтобы приступить к перекрестному допросу, Капеч тепло ему улыбается.
– Сэнди, – говорит он. – Мне сказали, что сегодня я должен называть вас «мистер Стерн».
– Ну а я буду называть вас доктором Капечем.
Свидетель кивает и даже позволяет себе короткий жизнерадостный смешок.
– Что ж, – приступает к делу адвокат, – позвольте мне расспросить вас о первой из смертей пациентов, о которых мы здесь говорим. Я имею в виду мистера Герберта Колкитта, джентльмена из Миссисипи. Сколько еще мог бы прожить мистер Колкитт, если бы ему не назначили лечение с помощью «Джи-Ливиа», а продолжали применять один из стандартных методов терапии, которые вы описали?
Капеч, который, по-видимому, не прочь блеснуть красноречием, по сути повторяет свою оценку среднего срока, который мог бы прожить мистер Колкитт, – тридцать семь месяцев.
– Насколько я понимаю, это означает, – говорит Стерн, – что, согласно данным исследований и принимая во внимание все возможные методики, которые вы перечислили, из тысячи, к примеру, таких пациентов, как мистер Колкитт, половина прожила бы больше тридцати семи месяцев, а половина – меньше.
– Да.
– Но давайте все же поговорим конкретно о мистере Колкитте. Сколько еще времени прожил бы он?
На лице Капеча появляется снисходительная и терпеливая улыбка.
– Я не могу сказать, сколько еще проживу сам, – говорит Капеч (он растягивает слово и произносит «прожи-и-ву-у»), – да и вы тоже, мистер Стерн. Я знаю только, каковы данные исследований.
– Вы хотите сказать, что не знаете, сколько еще мог бы прожить мистер Колкитт?
– Я уже ответил на ваш вопрос.
– То есть получается, что вы этого не знаете, доктор, правильно?
Фелд заявляет протест – он не желает, чтобы Стерн задавал свидетелю этот вопрос, а тот на него отвечал. Существует правило, принятое для того, чтобы суды не тянулись вечно: в ходе процесса юрист может задавать тот или иной конкретный вопрос только один раз.
В разговор вмешивается судья:
– Свидетель, вы знаете точно, сколько времени прожил бы мистер Колкитт, если бы ему не было назначено лечение препаратом «Джи-Ливиа»?
– Конечно, нет, – заявляет доктор Капеч, после чего снова переводит взгляд на Стерна.
– А теперь, мистер Капеч, скажите, сколько пациентов с раком второй стадии, которых лечат тем или иным традиционным методом, сколько из них проживают меньше тех четырнадцати месяцев, которые прожил мистер Колкитт?
– Откровенно говоря, я не знаю. Если хотите, могу посмотреть.
– Пожалуйста, посмотрите.
В профессиональной компетентности Бруно не сомневается даже Кирил. Но Капечу нечасто приходится выступать в качестве свидетеля, и он не знаком с судебными процедурами и порядками. Вместо того чтобы поискать нужную информацию в стопке книг и бумаг, которые он взял с собой в зал суда, он опускает руку во внутренний карман пиджака, достает телефон и, потыкав в него пальцем, довольно долго молча смотрит на экран устройства. Между тем Стерн замечает, как двое присяжных, которые, судя по всему, решили действовать заодно, переглядываются. Эти двое, афроамериканец средних лет и парень помоложе с длинными волосами, стянутыми на затылке в хвост, язвительно улыбаются. Вероятно, им кажется забавным, что эксперт, имеющий научные регалии, ищет нужные ему данные в теле-фоне.