– Отлично, – сказала она, трогаясь, – но сперва надо поесть. Хочешь горячую бриошь?
– Одну? Да я съем десяток.
Ночной город она знала как свои пять пальцев. Спустя четверть часа мы толкнули дверь пекарни, спрятавшейся во дворе неподалеку от Дворца правосудия, и оказались в белоснежном мучном аду, где трудилась куча народу. Одни брали в руки мягкое тесто и лупили им по столу, словно наказывая за покорность, другие разрезали его на порции, прежде чем отправить в печь. Еще там были женщины в белых платках, мешавшие в больших посудинах крем.
– А вот и наша принцесса, – сказала одна из них. – Чего желаешь сегодня?
Под добродушным взглядом женщины Арианна показала пальцем на разные булочки и печенье, в итоге набрался целый пакет. Арианна взяла его обеими руками – пакет был теплый, держать его было приятно, – но умудрилась вытащить оттуда мадленку и пихнуть меня локтем, когда я пожелал пекарям спокойной ночи.
– Какой еще спокойной ночи! – возмутилась она, когда мы вышли во двор. – Они давно за работой! – И прибавила со вздохом: – Когда я сюда прихожу, мне всегда очень стыдно, но в такой час я за горячую булочку душу отдам. А ты нет?
Булочки были теплые, душистые, совсем не похожие на печальную выпечку, которую через несколько часов остальной город будет макать в положенный служащим капучино.
– Отсутствие социального страхования имеет свои преимущества, – заявил я, но Арианна меня не слушала, она жевала мадленку, водя в такт туфелькой по брусчатке двора. – Что, неровная? – поинтересовался я.
Она не ожидала, что я окажусь глубоким знатоком Пруста[10].
– Не поможет, – ответила она, глядя на меня с любопытством, – нынче мадленки уже не те.
– Нынче все не то.
– Отличное начало, – сказала она, – продолжай.
– Ну да, так и есть. Мы живем в печальное время, но что поделать? У нас не было выбора.
– Точно, не было, – согласилась, она, стараясь не улыбаться. – Ты когда-нибудь задумывался о том, скольких удовольствий лишил нас прогресс?
– А как же. Например, пить молоко из стеклянных бутылок.
– Что ж, – согласилась она, – неплохо. А еще?
Я упомянул об удовольствии перелистывать книжку, с которой перед этим не пришлось сдирать целлофан. Арианна отбила подачу, напомнив, до чего весело взрывать бумажные пакеты, я – о том, до чего здорово нарезать ветчину вручную, она – о том, как прекрасно ходить на резиновой подошве и разбивать елочные украшения. Когда я загнал ее в угол, воспев аромат старых кожаных кресел, она сменила тему.
– Ты бы когда хотел родиться?
– В Вене до заката империи?
– Неплохо, – ответила она, садясь в машину, – а я в Комбре. Давай ты поведешь? Хочу полюбоваться Римом с Капитолия.
Мы доехали за пять минут, прошли и встали у парапета, прямо над Форумом. Перед нами расстилались пустынные площади, отлитые в мраморе базилики грезили об оттепели.
– Как глупо, – тихо проговорила она.
– Что?
– Скучать по тому, чего у тебя никогда не было.
Она обернулась взглянуть на спавших на лавочках бомжей, найти молодого и бородатого, как требовалось по правилам игры, оказалось совсем не трудно.
– На самом деле я им завидую, – призналась она, – они – часть природы. А кем ты работаешь?
Объяснять было долго, поэтому я сказал, что никем.
– Как так – никем? – удивилась она. – Все чем-то занимаются. Даже я, хотя по моему виду не скажешь. Учусь на архитектора, правда, отстала от своего курса. Что же ты делаешь целыми днями?
– Читаю.
– А что читаешь?
– Все.
– Как это – все… Трамвайные билетики, этикетки на минералке и приказы мэра организовать уборку снега? – засмеялась она.
– Да, но чаще книжки про любовь, – сказал я.
Она восприняла мой ответ всерьез и ответила, что сама их терпеть не может: чтобы понравиться ей, у истории должен быть грустный конец, а если конец грустный, книжка ей не нравится. Читал ли я «В поисках утраченного времени»?
– Мне не хватает дыхания, – признался я и заявил, что Пруст из тех писателей, которых читают вслух.
Мысль ей понравилась, она поинтересовалась, кого еще лучше читать вслух. Я назвал первые попавшиеся книжки: Библия, «Моби Дик», «Тысяча и одна ночь». Вполне политически ясный выбор, по-моему.
– Ну у тебя и вкусы.
– А то, – согласился я. – Генри Джеймс Джойс, Боб Дилан Томас, Скотч Фитцджеральд и прочая букинистика.
– Почему букинистика? – удивилась она, не поняв мой тонкий юмор.
– Потому что подержанные книги дешевле, а еще потому, что по ним проще догадаться, стоит их читать или нет.
– Это точно, – согласилась она, усаживаясь на парапет.