Каково это — потерять всё, что ты знал и любил? Кроме проклятого Нинтендо, который теперь был вещдоком, и нескольких вещей, у Адди не осталось ничего из её прежней жизни. Её вырвали из её кокона и заставили начать всё заново.
— Если когда-нибудь захочешь поговорить… — я проглотил тот постоянный ком в горле. — О маме, о прошлой жизни, о чём угодно… ты знаешь, что можешь, да? Может, у меня не всегда найдутся ответы или я не смогу облегчить твою боль, но я могу слушать. Я могу быть рядом.
Слёзы снова покатились по её щекам, и вдруг она бросилась ко мне, обхватив руками. Я крепко её прижал, провёл ладонью по спине и попытался заключить нас обоих в то неожиданное, захлёстывающее чувство любви, которое переполняло меня.
Постепенно она перестала плакать, её дыхание выровнялось, и я понял, что она уснула. Я ещё долго сидел так, наслаждаясь тем, что она здесь, рядом. Моя дочь жива. Она здесь. Я мог упустить первые семь лет её жизни, но впереди у нас было целое будущее. Я буду любить её. Я сделаю так, чтобы она знала — её хотят, её ценят, её обожают.
Когда шея начала затекать, мне пришлось пошевелиться. Я осторожно уложил её обратно и натянул одеяло до самого подбородка. Она даже не открыла глаз. А осознание того, что она чувствовала себя рядом со мной настолько в безопасности, что смогла уснуть на моих руках, наполнило меня гордостью, которой я не испытывал никогда раньше. Даже когда спасал ранчо.
Адди была самым невероятным маленьким человеком, которого я когда-либо встречал. Чертовски храброй.
Я поцеловал её в лоб и вышел из комнаты с сердцем, полным смешанных эмоций.
По всему дому уже горел только приглушённый свет, и именно поэтому я сразу заметил слабое свечение из-под двери Джиа — она всё ещё не спала. Мне хотелось постучать и спросить, как она. Хотелось подхватить её на руки, унести в свою спальню и дать нам обоим передышку, в которой мы так нуждались.
Но вместо этого я повернулся и пошёл к себе. Лёг в постель, где вкус её губ преследовал меня даже в снах.
♫ ♫ ♫
В следующие три дня наша жизнь вошла в рутину. По утрам мы ехали на ранчо, за нами незаметно следила команда офицеров. После пережитого стресса из-за взлома и наших подозрений по поводу родственных связей Адди с Ловато, единственной причиной, по которой я мог оставить её заниматься с Рианной в доме, было осознание, что за ними присматривают. И даже тогда я проверял их чаще, чем следовало.
Когда Джиа не несла охрану, она сидела в офисе ранчо, роясь в интернете в поисках информации о Рэйвен и картеле. Энрике и несколько заместителей моего брата занимались остальной частью охраны, патрулируя периметр, пока я работал с отцом, Шоном и Рамоном над двумя домиками.
Не зная о дополнительных мерах безопасности, Адди с каждым днём становилась немного более открытой. Больше всего она оживлялась, когда рядом была Мила, но временами и со мной разговаривала целыми предложениями. Теперь она спала в своей кровати, а не на полу или полке. И хотя я заменил её рюкзак на ярко-фиолетовый, она не стала загружать его вещами и больше не носила его с собой, будто готовилась в любой момент сбежать.
Каждый вечер мы с Джиа играли с ней в настольные игры. Адди смеялась чаще, даже объединялась с Джиа, чтобы я проиграл, и потом с удовольствием смотрела, как я устраиваю притворные истерики из-за поражения. Наконец, я увидел ту искорку юмора, о которой Рэйвен писала в письме. И я увидел её привязанность к женщине, которая вытащила её из-под кровати, потому что стоило мне попытаться поддеть Джиа во время игры, как Адди тут же вставала на её защиту.
Когда мы шли рядом, она часто вкладывала свою маленькую ладошку в мою. А на ночь каждый раз обнимала меня по собственной воле — с тех пор как исчез рюкзак. В эти моменты я чувствовал себя самым умным, самым смелым, самым любимым человеком на земле. Осознание того, что она доверяет мне свои слова и свою привязанность, заполняло пустоты в душе, которые, как я думал, никогда не затянутся. Те раны, что, казалось, останутся зияющими навсегда.
И исцеляла меня не только она.
Каждый вечер, когда Адди засыпала, мы с Джиа находили друг друга — под предлогом обсуждения дела. Хотя, по правде говоря, там не о чем было особо говорить. Джиа говорила, что группа расследования отчаянно пыталась взломать шифровку данных на Нинтендо, но безуспешно. Следов человека, который вломился в мой дом, у них не было. Убитого мужчину, которого они считали убийцей Рэйвен, видели в Лексингтоне, разговаривающим с крупным мексиканцем, прежде чем тот был найден мёртвым. Энрике пытался выйти на этого человека, но без постоянных поездок туда и обратно в Кентукки — почти пять часов в обе стороны — это было непросто.