— Я привлекла тебя не просто так. Я не только доверяю тебе, но и знаю, что ты не остановишься, пока мы не прикроем этот картель раз и навсегда.
Мы повесили трубку, и я сделала похожий звонок своему начальнику, который находился дома с женой, дочерью и двумя сыновьями. Кен Лиленд когда-то был лучшим оперативником АНБ в Службе специального сбора. Но после того, как встретил свою жену, он попросил перевестись в штаб-квартиру, чтобы быть ближе к дому. Я уважала его за работу, которую он теперь выполнял, но он уже давно потерял тот азарт, и то чувство удовлетворения, которые даёт работа в поле. Те самые моменты, когда замирает дыхание, когда сердце колотится в груди — именно этого я жаждала с тех пор, как посмотрела свой первый шпионский фильм.
Как-то раз я сказала Лиленду, что не понимаю, как он смог от этого отказаться, и он лишь ответил, что однажды я пойму, когда найду своего человека. Но у меня не было ни малейшего желания влюбляться и позволять чувствам диктовать мои жизненные решения. Я видела, что это сделало с моей матерью — как она пожертвовала всем, чтобы следовать за отцом и его военной карьерой. И, как бы я ни любила своего отца, я точно не собиралась повторять его путь.
Любовь — это груз, который мне не нужен. И уж точно я не собиралась ради неё рисковать карьерой, которую построила.
Перед глазами снова мелькнули голубые глаза, сверкающие из-под полей ковбойской шляпы, словно насмехаясь надо мной, но я лишь отмахнулась от образа Райдера Хатли. Как бы он ни был привлекателен, связь с ним была бы ошибкой. Позволить даже малейшей мысли о том, что между нами могло бы быть что-то большее — ещё большей ошибкой. Не только из-за того, кто он и как его семья связана с этим делом, но и потому, что наши миры никогда бы не соединились. Дело было не просто в том, что я городская девушка, а он — парень из глубинки. У нас были слишком разные пути: моя кочевая жизнь и карьера против мужчины, у которого глубокие корни.
Если бы у меня был выбор, я бы никогда не вернулась в Уиллоу Крик и к соблазну, который он представлял. Но сейчас единственное, что имело значение — это безопасность Адди. Спрятать её в глуши было хорошей идеей. А если к тому же я смогу выяснить, какую роль Хатли играли в деле Анны и Ловато — ещё лучше. И если всё ещё оставалась надежда, что у девочки есть та самая страховка, о которой говорила Анна, я её найду.
Когда я сказала об этом Лиленду, он согласился, и мы наметили дальнейшие шаги.
После того как мы всё обсудили, я повернулась к стеклянной двери и посмотрела, как Адди спит. В груди что-то болезненно сжалось. Те двери, что я так долго держала запертыми, чуть приоткрылись. Как бы мне хотелось избавить её от того, через что ей пришлось пройти. Как бы хотелось не заставлять её снова переживать это, расспрашивая о случившемся. Но нам была нужна её история. Не только для дела, но и для её защиты. Но как, чёрт возьми, заставить её раскрыться, если я абсолютно ничего не понимаю в детях?
Техник с места преступления быстрым шагом направился ко мне по коридору, неся в руках чёрный рюкзак. Протянул его.
— Это, должно быть, её. Я подумал, что ей может понадобиться что-то знакомое, так что получил разрешение передать его.
У меня ёкнуло сердце. Вдруг в нём есть что-то важное? Но надежда быстро улетучилась, когда он продолжил:
— Внутри ничего особенного: детская одежда, Нинтендо и пара книг. Мы всё задокументировали и сняли отпечатки. Нашли несколько длинных чёрных волос — возможно, её или жертвы. Нам нужны её отпечатки и ДНК, чтобы исключить их.
Я разберу всё сама. Может, там есть что-то зашифрованное.
— Спасибо. Рамирес сказал тебе, что о ней нельзя говорить?
Он кивнул.
— Я не эксперт по местам преступлений, но могу собрать её одежду и образцы, если дашь мне всё необходимое.
— Сейчас принесу.
Он быстро скрылся в коридоре и вскоре вернулся с бумажным пакетом. Когда я вошла в кабинет, Адди уже проснулась. Её большие, полные слёз глаза выглядывали из-под одеяла.
— Эй, — тихо сказала я по-испански. — Ты голодная?
Она пожала плечами. Я протянула ей бутылку воды, которую принёс Рамирес вместе с одеялом.
— Хотя бы попей.
Она посмотрела на неё с подозрением, и у меня неприятно засосало под ложечкой. Насколько тяжёлой была её жизнь, если она уже не доверяла даже воде, которую ей дали?