— И всё? — с притворным разочарованием протянул он. — Никаких объяснений? Никаких грандиозных жестов? Просто три слова, сказанные так, словно ты заказываешь стейк?
Я фыркнула, выдыхая смешок.
— Эти три слова изменили мою жизнь, даже если твою не изменили.
— Дело было не в словах, дорогая. Дело было в тебе.
Он наклонился и мягко поцеловал меня. И даже сейчас, уставшая, израненная, сломанная, я почувствовала, как искра этого поцелуя разгорается во мне, проникая в самую глубину души.
Он отстранился, прижался лбом к моему и тихо сказал:
— Если вдруг осталось хоть какое-то сомнение, когда я говорил о родственных душах… Ты — моя. Та самая любовь, о которой я не смел даже мечтать. Я люблю тебя. Я люблю тебя и сделаю всё, чтобы твой мир был целым.
Мысль о том, что он считает мой мир неполным, пронзила меня почти так же больно, как нож Ларедо, но в то же время его обещание разлилось по моим венам тёплой волной радости.
Я должна была убедить его, что он ошибается. Должна была сказать так, чтобы он услышал, чтобы почувствовал каждую букву, так же, как почувствовала их я.
Я вложила в каждое слово всю свою любовь, всю правду, которая жила во мне, и прошептала:
— Всё, что мне нужно — это ты и Адди.
Глава 42
Райдер
Джиа настояла на том, чтобы забрать наши вещи из отеля и ехать прямо в Уиллоу Крик. Я хотел, чтобы она отправилась в больницу, но она потребовала сначала увидеть Адди, сначала вернуться домой. И тот факт, что она так отчаянно стремилась к моему дому и моей дочери, вместе с тем «я люблю тебя», которое она сказала мне, сделал что-то странное с моим сердцем. Запечатал его. Исцелил его. Я не был уверен, что именно. Может, всё сразу. Я знал только одно — я её люблю.
Я любил её и был в восхищении от того, что она сделала этой ночью.
От того, как она сохраняла хладнокровие, пока мне казалось, что я рассыпаюсь на куски.
Она приняла обезболивающие, которые предложили медики, но ничего сильнее. Я знал, что ей всё ещё больно — она морщилась каждый раз, когда я слишком резко входил в поворот, торопясь привести нас домой, к нашей семье.
Я убрал ногу с педали газа, немного сбавляя скорость. Теперь больше не было пожара, не было нависающего над нами рояля, готового рухнуть. Впереди была только долгая дорога в будущее, которое нам предстояло построить, но оно было там, ждало нас.
— Тебе стоит поспать, — сказал я.
— Слишком на нервах. — ответила она. — Мне нужно позвонить семье, пока они не узнали обо всём из новостей. Ты не против?
— Тебе никогда не нужно спрашивать об этом. Семья всегда на первом месте.
Её глаза блеснули так же, как тогда, когда она сказала, что любит меня. Моё сердце сжалось. Я слушал, как она звонит сначала брату, потом отцу, кратко рассказывая о случившемся и предупреждая, что новости могут появиться утром. А затем слушал, как её мать отчитывала её за то, что она скрывала свою работу. Но после этой лекции последовали любовь и огромное облегчение от того, что с Джиа всё в порядке.
Когда она повесила трубку, то закрыла глаза, откинув голову на спинку сиденья. Солнце уже медленно поднималось над горизонтом, и когда до Уиллоу Крик оставалось минут двадцать, мне показалось, что она заснула. Но потом её янтарные глаза, с проблесками зелёного, повернулись ко мне.
— Я больше не хочу этим заниматься. — сказала она.
Моё сердце упало. Я знал, что она не имела в виду меня… нас… и всё же на мгновение паника всё равно нахлынула. Старые привычки. Недоверие, причина которого была не в ней, а в тех ранах, что, хоть и зажили, всё ещё могли напомнить о себе. Это будет долгий процесс.
— Не хочешь чем заниматься? — наконец спросил я.
— Этой работой. Я не хочу, чтобы мама и папа получили звонок о том, что потеряли меня где-то в южноамериканских джунглях. Я не хочу, чтобы ты и Адди снова потеряли кого-то, кого любите.
Я сглотнул, горло сжалось.
— Я уже говорил тебе и повторю ещё раз. Я никогда не стал бы просить тебя отказаться от того, что ты делаешь. Это не в моём характере.
Она улыбнулась, и эта улыбка осветила тёмную машину сильнее, чем первые лучи солнца.
— Я знаю. Это одна из причин, по которой я люблю тебя. Ты не ждёшь, что я просто всё брошу.
Она потянулась ко мне, чтобы погладить по плечу, но боль тут же отразилась на её лице.
— Я позвоню Мэддоксу. Пусть МакКенна встретит нас в больнице.
Я сделал звонок, а затем она продолжила, словно мы не прерывались.
— У меня нет запасного плана. — в её голосе слышалась лёгкая грусть.