— Что она ещё натворила? — прорычал я. — И какого хрена нас это должно волновать?
— Она мертва, — тихо сказал он.
Я молчал. Несколько долгих секунд слова не доходили до сознания.
Каждый раз, когда я позволял себе думать о своей бывшей невесте, я представлял, как однажды скажу ей в лицо, насколько мало её уход повлиял на нас. Как травма, которую она пыталась нанести, не достигла цели. Как моя жизнь без неё оказалась чертовски лучше, чем с лживой, изменяющей, крадущей мошенницей рядом.
Но я никогда не представлял её мёртвой.
Я заставил себя заговорить, сделал голос холодным и отстранённым:
— И снова: почему нас это должно волновать?
— Она работала на Ловато, — сказала Джиа где-то сбоку.
Я не повернул головы. Игнорировал её. Продолжал смотреть только на брата.
— Но, видимо, она сделала что-то, что их разозлило, потому что они распотрошили её. Разрезали от горла до пупка, несколько раз. А её руки…
— В третий раз спрашиваю: почему нас это должно волновать? — отрезал я, прерывая её, пока перед глазами мелькали образы, которых я не хотел.
Рэйвен, закрученные тёмные волосы, смеющиеся карие глаза. Её пышные формы, двигающиеся надо мной, кожа, сияющая в лунном свете. Тёплые бедра, обвивающие меня, моя рука, замирающая на её животе, когда она сказала, что внутри растёт наш ребёнок.
Я тогда чувствовал всё до предела. Запахи. Звуки. Её тело. Шероховатость одеяла подо мной. Звёзды, рассыпанные над нами, как полотно художника.
Она сливалась с ночным небом, но одновременно выделялась, как призрак, ворвавшийся в мою жизнь. Призрак, укравший моё сердце и унесший его с собой, прихватив фамильное кольцо и деньги, которые мы заняли на строительство домиков.
Этот образ её, чувственно двигающейся надо мной, сменился другим — полным крови, порезов на гладкой коже.
К горлу подступила горечь. Кулаки сжались, ногти врезались в ладони.
Мэддокс поднял письмо, на которое смотрел мгновение назад.
— Она оставила это для тебя. Думаю, оно было спрятано на случай, если с ней что-то случится.
Он скользнул им по столу в мою сторону, и я сделал шаг назад.
Нет.
Я не позволю ей снова поселиться у меня в голове — даже из могилы.
Мне потребовались годы, чтобы восстановиться. Годы, чтобы снова смеяться и шутить с семьёй. Годы, чтобы снова посмотреть на женщину и не чувствовать, что изменяю той, которая украла не только мои деньги.
Она украла моё будущее. Мою семью. Мою жену. Моего ребёнка.
Сзади раздался топот маленьких ножек, и я подумал, что это Мила прибежала к дяде. Но девочка бросилась не к Мэддоксу, а к Джии.
Моё сердце остановилось.
Ребёнок обхватил руками её ноги, а Джиа положила ладонь ей на макушку. Её голос стал мягким, тёплым, спокойным. Я никогда раньше не слышал, чтобы она говорила таким тоном.
Но слышал его от Рэйвен.
Когда девочка повернулась ко мне, я подумал, что схожу с ума.
Рэйвен смотрела на меня её глазами. Тёмные брови. Красивые карие глаза с чёрными крапинками. Чёрные, блестящие волосы. Сердцевидный овал лица, точёные скулы, полные губы. Она была её миниатюрной копией. Маленькая. Примерно как моя племянница. Но её взгляд… Глаза, что когда-то смотрели на меня с мудростью и печалью с лица её матери, смотрели на меня сейчас. Глаза, которые были слишком взрослыми для ребёнка такого возраста.
Этого возраста…
Блядь! Сколько ей лет?!
Мое сердце снова гулко ударилось. Больной, жесткий ритм, казалось, мог сломать мне ребра.
— Ты знаешь, что я бы не стал делать это, если бы не было абсолютно необходимо, Райдер.
Говорил мой брат, но мой взгляд оставался прикован к маленькой девочке.
Ребенок посмотрел на Джию, потом снова на меня. Из ее губ вырвалось любопытное, осторожное слово:
— Папа?
Я отшатнулся назад и врезался в стену, словно меня ударили кувалдой. Мэддокс вскочил со стула мгновенно, шагнул ко мне. В голове звучал крик. Отрицание. Боль. Ярость.
Нет.
Блядь, нет.
Она потеряла ребенка. Потеряла. Ребенка.
Мэддокс попытался меня схватить, но я оттолкнул его руку.
— Нет.
Даже мне самому мой голос показался жалобным воем раненого зверя. Девочка вздрогнула, прижалась к ноге Джии. Та метнула в меня гневный взгляд, а потом подняла малышку на руки. Ребенок обхватил Джию за шею, уткнулся лицом в плечо. И я почувствовал только облегчение — глаза Рэйвен больше не преследовали меня.
— Отличная работа, придурок, — бросила Джия, а потом обратилась к моему брату: — Мы будем в комнате отдыха. Проследи, чтобы он собрался.