А это означало, что приглашать ее в свой дом, единственное место, куда я никогда не приводил ни одну женщину, было одновременно и ошибкой, и правильным решением.
— Люди будут болтать, Райдер. — сказал Мэддокс. — Ты знаешь, что они скажут.
Взгляд Джии встретился с моим.
Я не был уверен, что отражалось в ее глазах — смирение или вызов.
— Пусть говорят, — тихо ответил я.
Я пришел в офис шерифа с дурным предчувствием, но сейчас меня захлестнуло только одно — решимость.
Если кто-то придет за Адди, если кто-то попытается причинить вред Джии из-за нее, я буду там.
С чертовым пистолетом в руке, защищая их.
Я не сомневался, что эта уверенная в себе, умная, мускулистая оперативница под прикрытием умеет постоять за себя и, возможно, сможет защитить Адди лучше, чем я.
Но я буду еще одной преградой между ними и угрозой.
Буду тем, на кого эта маленькая девочка сможет положиться.
— А что насчет мамы с отцом? Нашей семьи? — спросил Мэддокс.
— Мы скажем им правду, — твердо ответил я, не отводя взгляда.
— Не думаю, что разумно посвящать еще больше людей в то, кем она на самом деле является, — скрестила руки Джия.
— Я не лгу. И тем более не лгу тем, кто мне дорог.
Пусть весь город думает, что хочет.
Но с семьей я буду честен.
Мэддокс посмотрел на Джию.
— Если ты и ребенок почти поселитесь у Райдера, не рассказав нашей семье правду, они расстелят перед тобой красную ковровую дорожку и начнут планировать свадьбу.
Джия поморщилась, и ее щеки едва заметно порозовели.
— Я не переезжаю. Мы просто скажем, что нам было негде остановиться, и Райдер предложил помощь.
— Ты не можешь решать, что я скажу своей семье, — прорычал я.
— А ты не можешь подвергать риску ее и всю операцию только ради собственной совести.
Мэддокс фыркнул, смесь смеха и раздражения.
— Не уверен, что это хорошая идея. Хотя смотреть, как вы постоянно переругиваетесь, было бы забавно, этой девочке нужен покой, а не вечная война вокруг нее.
И это снова заткнуло нас обоих.
Спустя долгую паузу я произнес слова, в которые не был уверен, но знал, что должен сказать:
— Он прав. Перемирие?
Я протянул ей руку. Она долго на нее смотрела, а потом вложила свою ладонь в мою.
Жар пронесся по ладони, запястью, вверх по руке. Мы оба резко убрали руки, и я заметил, как она провела пальцами по бедру, будто пытаясь стереть ощущения. Значит, я был не единственным, кого преследовало это дурацкое напряжение. Но я был взрослым мужчиной. И умел игнорировать ненужное влечение.
Джия Кент пробудет здесь всего несколько дней, просто чтобы выяснить, придут ли за Адди люди Ловато или нет.
А потом она уйдет.
А я останусь разбирать обломки своей жизни и думать, как их сложить обратно.
Глава 7
Джиа
Несмотря на то, что я закончила колледж с отличием и не раз получала похвалу за выдержку на работе, сейчас я чувствовала себя полной идиоткой, шагая следом за Райдером в его дом вместе с Адди. Оставаться у него было плохой идеей. Чудовищно плохой.
Доказательством тому стало то, как мое тело вспыхнуло от одного рукопожатия.
Я бросила взгляд на Адди в детском кресле на заднем сиденье. Она смотрела в окно на идиллические пейзажи: коров и лошадей, мирно пасущихся за белыми ограждениями. Какой могла бы быть ее жизнь здесь? Учиться ездить верхом, плескаться в озере в жаркие, душные летние дни, быть окруженной семьей, которая любит друг друга настолько, чтобы оставаться вместе, а не уходить.
Моя семья тоже любила друг друга и всегда была готова прийти на помощь, но мы с братом пошли по стопам отца, поставив службу стране выше отношений. Взрослыми мы виделись редко, и уж точно не знали, как оставаться на одном месте.
И все же, мои родители жили в Вирджинии дольше, чем где бы то ни было за всю их совместную жизнь. За три последних года школы мы трижды переезжали, и мама наконец дошла до точки. Тогда отец поклялся, что уйдет в отставку, но больше никуда не поедет. Мама, наконец, смогла увидеть, как расцветают и созревают ее любимые цветы, ухаживать за садом так, как ей мечталось. Она обрела друзей и сохранила их, в то время как я делала противоположное.
Мы переезжали так часто, что я с детства воспринимала друзей как временные игрушки, которые меняют, когда ты из них вырастаешь. В старшей школе каждый новый учебный год превращался для меня в пытку. Я была той самой «новенькой», год за годом. Ботаником-одиночкой, чья любовь к шпионским романам и фильмам граничила с одержимостью.