Мы пронеслись мимо въезда на ранчо Хатли, мимо каменных столбов, удерживающих кованую табличку с названием ранчо под силуэтом вздыбленного мустанга. Я знала, что Райдер жил не на основной территории, но в прошлом году так и не добралась до его дома. Тогда, после того как он поймал меня за обыском в его офисе, появление у него дома окончательно разрушило бы мое прикрытие.
Поворотник Райдера мигнул как раз перед тем, как он свернул на гравийную дорогу, спрятанную между высокими южными магнолиями, которые зацветут через несколько недель. Узкая дорога извивалась сквозь густую листву, среди которой выделялись могучие дубы, их толстые ветви ползли по земле, словно щупальца осьминога.
Красный крытый мост, узкий, рассчитанный лишь на одну машину, пересекал ручей и вел к небольшому холму.
Когда дом наконец показался, меня накрыло потрясение.
Изучая семью Хатли перед тем, как впервые ступить в Уиллоу Крик, я выяснила, что Райдер спроектировал и построил этот дом сам. Он учился на архитектора, но бросил учебу, чтобы вернуться и помочь спасающемуся от разорения ранчо.
Поэтому я ожидала увидеть нечто в духе их просторного фермерского дома или, на худой конец, деревянного коттеджа.
Но передо мной стоял стеклянный шедевр. Весь дом состоял преимущественно из окон, с акцентами из гладкой сосны и речного камня. Крыша повторяла склоны гор на горизонте, а затем резко обрывалась, открывая вид на долину, раскинувшуюся за пределами владений Хатли, и на озеро вдалеке.
Это было искусство, воплощенное в здании. Это было завораживающе.
И этот угрюмый ковбой создал его из ничего, опираясь лишь на свое воображение и природу вокруг.
Что это говорило о нем?
Сердце вдруг заколотилось неровно, когда мы свернули по извилистой дороге к боковой части дома, где к основному зданию стеклянной галереей был пристроен трехместный гараж.
Все три двери одновременно поднялись, и Райдер припарковал пикап в первом боксе.
Во втором стояла старая маслкар — мой брат бы сошел с ума от зависти. Третий оставался пустым.
Это был, пожалуй, самый чистый гараж, который я когда-либо видела.
Никаких стеллажей с разбросанными спортивными принадлежностями или садовыми инструментами. Несколько огромных стоячих ящиков для инструментов, выглядевших почти новыми, аккуратно разместились между гладкими шкафами, сливавшимися со стенами.
Ничего не валялось, все сверкало чистотой.
Райдер выбрался из машины и махнул мне, приглашая припарковаться в свободном месте.
Я заехала, собирая мысли в кучу.
Райдер открыл заднюю дверь пикапа, чтобы помочь Адди, пока я выходила. Они смотрели друг на друга, словно оценивая.
Я открыла багажник, достала небольшую спортивную сумку — мой тревожный чемоданчик, и подошла к ним.
Адди расстегнула ремень и потянулась за рюкзаком одновременно с Райдером. Их руки столкнулись. Девочка тут же отдернула свою, словно обжегшись.
Тень беспокойства мелькнула в глазах Райдера. Он молча закинул рюкзак себе на плечо и протянул Адди руку. Она не взяла ее.
Он отступил на шаг, прочистил горло и сказал:
— Заходите, устроимся.
Адди спрыгнула на землю и посмотрела на меня широко распахнутыми, тревожными глазами.
— Все хорошо, — мягко сказала я по-испански. — Я никуда не уйду.
Райдер нажал кнопку на стене, закрывая гаражные двери, а затем повел нас по стеклянной галерее. Потолок был отделан сосновыми панелями, покрытыми лаком, благодаря которому они сияли почти так же ярко, как стекло вокруг. Пол устилали огромные плиты сланца, повторяя текстуру камней, разбросанных по горному склону.
Адди сжала мою ладонь. Я взглянула на нее. Она была так же поражена этим местом, как и я.
Райдер открыл вторую дверь и жестом пригласил нас войти.
Мы оказались в прихожей, что-то вроде грязевой комнаты, где он повесил шляпу.
Его волосы почти не взъерошились под ней, но он все же провел рукой по прядям.
Я почувствовала — он был так же напряжен, как и мы.
Прихожая перетекала в кухню с массивной, профессиональной техникой из нержавеющей стали и стенами из стекла. Сланцевые плитки повторялись в качестве фартука над столешницами, перекликаясь с валунами, разбросанными за окном. Высокий потолок из сосны вздымался вверх, подобно деревьям, а огромные мансардные окна открывали вид на лазурное небо, в котором, словно хлопковые подушки, плыли белоснежные облака. Длинная столешница из полированного дерева отделяла кухню от гостиной, в которую вели две каменные ступени.