— Это едва ли моя вина. Не то чтобы я знала, что люди, от которых бежал Холден, найдут их здесь. Он мог испортить пару заборов, но он делал всё возможное, чтобы защитить дочь вице-президента. Это была его главная задача.
Я резко дёрнула запястье, пытаясь отступить, но он сжал крепче, потянув в противоположную сторону, и я врезалась в него. Бёдра к бёдрам. Грудь к груди. Огонь вспыхнул внутри, искры готовы были взорваться.
— Но это ты отправила его к нам, зная, что это может нас поставить под удар. А когда всё случилось, от тебя не было ни звука. Ни «Простите», ни «Все в порядке?». Так что не надо мне рассказывать, что ты заботишься о людях, которых затрагивают преступления, за которыми ты и твой брат охотитесь.
Его голубые глаза сверкнули — ярость и желание переплелись. Этот взгляд заставил меня нервничать так, как не заставлял ни пистолет, ни проникновение в чужие помещения ради установки жучков. Этот взгляд… эта страсть… угрожала выбить дверь, за которой я прятала сердце с тех пор, как его однажды безжалостно растоптали.
Я облизала губы, прикусила их, и его взгляд последовал за каждым моим движением. Между нами будто снова вспыхнул тот жестокий поцелуй, который он дал мне прошлым летом. И в этот момент я поняла правду. Он злился не из-за Холдена. Он злился, потому что его тело реагировало на меня так же, как моё на него. Он бесился, что я ушла и не вернулась. И это не имело никакого смысла, ведь я точно знала, что он не из тех, кто привязывается.
— Чего ты на самом деле злишься, Райдер? Из-за того, что я ушла? Или из-за того, что не вернулась? Ты не можешь злиться по обоим поводам сразу.
Он выглядел так, будто я нанесла удар в самое сердце. Отпустил меня, отступил, и жар, который грозил нас поглотить, начал рассеиваться. Но почему-то, зная, что пожалею, я не хотела, чтобы он исчез. Вместо того чтобы отпустить его, я сделала шаг вперёд, преследуя этот жар, эту искру, загоняя его в угол, как он сам загнал меня в своём офисе.
Я сжала его рубашку в кулаке, привстав на носки, приближая наши рты.
— Или ты бесишься, потому что не получил от меня то, что хотел? Потому что не довёл начатое до конца?
Его взгляд скользнул к моим губам, а руки легли мне на талию. Я не знала, собирался ли он оттолкнуть меня или притянуть ближе, но не дала ему возможности решить. Прижалась губами к его, и твёрдые, жёсткие линии тут же стали шёлковыми под моими. Он на вкус был, как кофе, опасность и сожаление. И я не была уверена, о чём он жалел — о том, что происходит, или о том, что будет потом.
Всего секунда — и удивление прошло, уступая место контролю. Он прикусил мои губы, явно не для нежного укуса, и когда я ахнула, его язык проник внутрь. Как и в прошлый раз, в этом поцелуе не было ни сладости, ни мягкости, ни доброты. Только огонь, карающий нас обоих. Его — за то, что он не мог сопротивляться. Меня — за то, что я снова разжигала пламя, которое могло оставить после себя только пепел.
Он наклонил голову, углубляя поцелуй, исследуя меня, облизывая, пока у меня не заныло в груди и не сжался живот. Он рывком притянул меня к себе, так что металлическая пряжка его ремня впилась мне в живот, добавляя острую боль, которая должна была стать предупреждением. Должна была заставить меня отстраниться. Но я только сильнее прижалась к нему, позволяя боли смешаться с желанием.
Его бёдра сдвинулись, сжимая мои ноги, и жёсткая выпуклость в его джинсах надавила на меня, словно он пытался пробиться сквозь слой ткани, чтобы оставить свой след. Я провела ногтями по его шее, и он ответил, сжимая мои бока сильнее.
Я никогда не была той, кто играет в игры с сексом. Мне не нужны были ни верёвки, ни повязки, чтобы получить удовольствие, но, чёрт возьми, в этот момент я хотела, чтобы этот мужчина сорвал с меня одежду и взял всё в свои руки. Хотела, чтобы он потребовал, чтобы я подчинилась. Хотела забыть обо всём, кроме его голоса, его вкуса, его прикосновений. Я могла бы провести целую жизнь, утопая в нём.
И эта мысль ударила меня, как ливень по пересохшей земле.
Целая жизнь не входила в мой план.
Я оттолкнула его руки, выбралась из его хватки и отступила.
Его глаза были полуприкрыты, дыхание сбито, губы покраснели и блестели. Локон упал на лоб, и мне захотелось откинуть его назад. Он вцепился в край столешницы, напрягая предплечья, будто пытался удержаться на ногах. Или удержаться от того, чтобы снова не схватить меня.
И в этот момент, стоя напротив него, всё ещё одетая, но напряжённая в каждом нерве так же, как он во всех своих мышцах, я поняла: Райдер Хатли — самый чертовски сексуальный мужчина, которого я когда-либо встречала.