Меня охватило пламя. Колени подогнулись. Желание пожирало меня изнутри. Я впилась ногтями в его бок, мои бёдра ударились о его. Его губы скользнули вниз, к основанию моего плеча, нежно прикусили. Я ахнула. Он притянул меня ближе, раздвинул ноги, затягивая между ними.
— Почему, чёрт возьми, ты так вкусно пахнешь? — пробормотал он, и я услышала в этих словах злость и разочарование.
Разочарование, что он желает именно меня. Женщину, которой не может доверять. Которая лжёт. Которая в конечном итоге уйдёт.
И я вдруг возненавидела, что всё это — правда. Я хотела дать ему что-то настоящее. Что-то, на что он мог бы положиться. Хотела доказать, что у него всё ещё есть душа. И что он может отдать её кому-то.
Мне.
Эта пугающая мысль почти заставила меня отступить.
Но он словно почувствовал, что я собираюсь уйти, и снова завладел моими губами, его язык проник вглубь, касаясь, лаская, разрушая последние остатки разума. Больше не существовало ни работы, ни правил, ни логики. Только он и я. И бесконечное море жажды, которое, казалось, никогда не будет утолено.
Глава 23
Райдер
Это было неправильно. Где-то в глубине сознания я понимал, что то, что я делаю, что мы делаем — неправильно. Но её тёплые глаза сияли, когда она двигалась в такт мне, её пламя проникало в меня, охватывало меня. И я не хотел отступать. Я хотел, чтобы оно сожгло меня дотла. Я хотел узнать, что будет, когда оно вспыхнет в полную силу. Когда тело Джиа разлетится на части и разрушит меня вместе с собой.
Потому что она могла меня сломать.
Так же, как однажды это сделала Рэйвен.
Только мне казалось, что Джиа могла бы нанести ещё больше урона. И дело было не в том, что моя душа уже была разорвана и её было легко разбить снова. Дело было в том, что это… то, что я чувствовал, прижимаясь к ней бёдрами, прокладывая путь губами и руками по её коже… было сильнее, чем всё, что я когда-либо испытывал с Рэйвен.
Предупреждающие знаки вопили.
Я их проигнорировал.
Вместо этого я прервал поцелуй, чтобы стянуть её футболку через голову, обнажая простенький хлопковый лифчик телесного цвета, сливавшийся с её кожей. Ничего сексуального. И всё же он казался невероятно притягательным, потому что был таким же, как Джиа. Уверенным. Спокойным. Простым и в то же время сложным.
Я снова поцеловал её, проникая глубже в её рот, пока мои руки скользили вверх, сжимая грудь через ткань, задевая твёрдые вершинки. Она застонала, и этот звук пронёсся у меня по позвоночнику, опускаясь ниже.
Она не закрывала глаза ни на секунду. Наблюдала за каждым моим движением. За каждым скольжением губ и рук, видя больше, чем я был готов ей показать.
Она вцепилась в мою рубашку, и мы на мгновение разъединились, чтобы сорвать её с меня, а затем снова вернулись к тому, с чего начали. Я поднял её, и она обвила меня ногами. Мы опустились на диван, её бёдра плотно прижались ко мне. Наш поцелуй стал требовательнее, нетерпеливее. Я расстегнул её лифчик и жадно впился в её грудь губами, пока пальцы ласкали вторую.
И только тогда её глаза наконец закрылись. Это показалось нелепой, но всё же победой.
Я хотел наслаждаться ею часами. Медленно, неспешно. Я хотел каждое её дыхание, каждую дрожь, каждый её отклик сделать своим. Я хотел остаться в этом коконе её прикосновений навсегда.
Рингтон Мэддокса прорезал тишину, но я не остановился.
Вместо этого я снова нашёл её губы, требуя от нас обоих проигнорировать звонок. Требуя, чтобы мы не возвращались в реальность и ко всем проблемам, что нас там ждали.
Телефон замолчал… и зазвонил снова.
Блядь.
Я уткнулся лбом в её грудь. Её сердце стучало ровно, успокаивающе, а запах был таким тёплым, домашним…
Я знал, что как только потянусь за телефоном, она уйдёт. И мы вернёмся к нашим словесным перепалкам, снова пряча напряжение за возведёнными стенами.
Телефон зазвонил в третий раз.
— Возьми трубку. А то он вздумает отправить сюда патрульного, чтобы проверить, всё ли у нас в порядке.
Мне чертовски не хотелось этого делать.
И мне чертовски не нравилось, что она сделала ровно то, чего я ожидал, — соскользнула с меня, застёгивая лифчик, натянула обратно свою фланелевую рубашку и бросила мне мою футболку.
— Что? — пробормотал я в трубку.
— Дядя Фил скончался.
Теперь я чувствовал себя ещё большим ублюдком. Я так и не добрался до больницы, чтобы попрощаться. Не был рядом с мамой, когда она потеряла последнего живого члена семьи МакФлэнниган. Вина накатила тяжёлой волной.