Мэддокс кинул мне виноватый взгляд, очень похожий на тот, которым Милла смотрела на меня, когда выдавалась, что я дал ей мороженое на завтрак.
— Я отвезу Миллу на ранчо, чтобы она развлекала Адди, пока ты будешь занят здесь. Скажешь, когда привезти её обратно.
А потом он буквально сбежал из дома, оставив меня с разъярённым аналитиком из АНБ.
Её глаза вспыхнули, разжигая во мне огонь, который тлел весь день, ожидая момента, чтобы вырваться наружу. Он накрыл меня с головой, словно смывая всё лишнее, сжигая последние остатки воспоминаний о Рэйвен. Её больше не существовало.
Была только Джиа. И я жаждал ещё одного её поцелуя. Я хотел снова услышать те звуки, которые она издавала, когда я захватывал её рот своим. Это были не воспоминания о Рэйвен, что терзали меня весь день.
Это была Джиа.
Я преодолел разделяющее нас расстояние, и она не отступила. Наоборот, вздёрнула подбородок — вся сотканная из вызова, из непокорности. Вся — из контроля, который я хотел разрушить. Своими руками. Своими губами. Собственным ритмом, доводя её до предела, пока она не разлетится в клочья от экстаза.
Глава 26
Джиа
Раздражение волнами прокатилось по мне, когда я сузила глаза, глядя на Райдера, стараясь игнорировать, как расширяются его зрачки и как его теплое дыхание касается моей кожи. Он стоял так близко, что мне едва ли пришлось бы пошевелиться, чтобы поцеловать его. Эти мысли только усиливали моё раздражение.
— Ты отправил её на анализ? Я же сказала, что мы не можем позволить, чтобы она попала в систему.
— Человек Мэддокса сделал это для нас без регистрации. Без имен.
— Да? А если он работает на Ловато?
— Он даже не знает, кого тестировал. И к тому же, он не из их людей.
Во мне вспыхнул гнев.
— Ты можешь сомневаться в Энрике, но я не могу сомневаться в твоем парне? Я вообще ничего не знаю об этом лаборанте. Откуда тебе известно, что он не числится в нашей базе как человек, связанный с картелем? Ты не имеешь права принимать такие решения по моему делу без меня.
— Твоему делу?! — Его руки уперлись в столешницу по обе стороны от меня, его грудь ещё сильнее вторглась в моё пространство. — Твоё дело сосредоточено вокруг моей дочери. Живого человека. Не просто какого-то кода в компьютере, не улики для протокола, не разменной монеты.
— Ты правда думаешь, что я поставила бы её под удар ради расследования? — в голосе зазвенела боль.
— Я думаю, что ты чертовски хороша в своей работе. А это значит — лгать, хитрить, давить, пока не добьёшься своего.
Его лицо наклонилось ещё ближе, наши губы почти соприкасались. По коже побежали мурашки, взгляд сам опустился на его рот. Он был сжат в жёсткую линию, но я знала, насколько мягким он мог быть, когда прижимался к моему.
Я с трудом сглотнула, заставляя себя удержаться на грани притяжения, и, вспыхнув от раздражения, парировала:
— Я знаю, что ты говоришь это как оскорбление, но иди ты к черту. Да, я хороша в своей работе. То, что я знаю, когда надавить, а когда отступить — это плюс. Но я также стараюсь быть максимально честной, потому что иначе сложно не запутаться во лжи. Так что не сваливай свои проблемы с доверием на меня — единственного человека, который пытается во всем разобраться. Для тебя. Для всех нас. — Я резко выдохнула. — Да, я хочу отрубить голову змее и избавить страну от ещё одного уродливого картеля. Чёрт возьми, я буду гордиться этим, когда мы справимся. Но я никогда не поставлю под угрозу Адди ради этого.
Я ненавидела, что в конце моей пламенной речи голос предательски дрогнул.
Райдер убрал руки со столешницы, схватил меня за талию и притянул к себе, его губы тут же накрыли мои. Этот поцелуй был как наш первый — жёсткий, злой, пропитанный разочарованием. Он был вызовом, искуплением. Я не знала, было ли это направлено на меня, на Рэйвен или на саму жизнь, но это не имело значения. Моё тело вспыхнуло.
Я обвила руками его шею, наклонила голову, чтобы принять яростный натиск, и потерялась в волнах желания.
Ощущения, охватившие меня в этом страстном порыве, были такими, каких я не испытывала никогда. И как-то, на уровне интуиции, я знала — не испытаю снова.
Этот мужчина, внешне грубый, жесткий, суровый, изнутри горел любовью, сожалением и болью. Я хотела забрать это всё у него. Я хотела стереть всю скорбь, всю тяжесть прошлого, чтобы не осталось ни следа, чтобы этот прекрасный, жесткий человек снова мог любить. Доверять.
Эти мысли напугали меня, заставили кровь бежать быстрее, но я не прервала поцелуй. Это сделал он.