Я демонстративно достал из кармана бумажник.
- Говори, кореш.
Горин для вида помялся и сказал:
- Уехал этот бедолага на машине с девушкой.
- Какой девушкой?
- Ну, которые за деньги услуги оказывают…Я, когда уже домой шел, то видел, как он садился в автомобиль.
- Что за автомобиль помнишь?
- Хонда –аккорд. Стального цвета. Приметная машина.
- Номер, конечно, не запомнил?
- Я в ГАИ не работаю…
- Кто был в машине кроме твоего знакомца?
- Водила был, но я его лица не видел и баба эта…молодая… блондинка с длинными волосами.
- Можешь ее описать подробней?
- Да выпивши я был. Не помню.
- Да-а, - протянул я, - твой доклад, Горин, не изобилует информацией и не гарантирует ее достоверности.
Я вынул из бумажника пятисоттысячную купюру и небрежно бросил на стол. Страдалец подхватил её с ловкостью голодной кошки.
- Я вспомнил, - воскликнул Вячеслав, - на лобовом стекле Хонды, на уровне лица водилы был скол размером с маленькую монетку от удара камешка …
Я крутнул головой.
- Ну, ты, Вячеслав Юрьевич, настоящий компьютер… А что же ты жмура в морге не опознал?
Горин пожал узкими плечами.
- Да не уверен я. Пьяный был. Мертвые они…это…не как живые.
Я вздохнул, оглядев жалкую фигуру Горина с ног до головы и сказал:
- Есть живые, которые мертвее любых мертвецов.
Пешком я прогулялся до ресторана «Обь». Большой зал заведения был пуст. На высоком табурете с круглым сидением около барной стойки сидел человек в относительно белом халате и такого же цвета поварском колпаке . Было ему лет 40. Лицо выражало полнейшее безразличие, и даже презрение. Он курил сигарету и пил « Амаретто» из высокого тонкого бокала. Наполовину опустошенная квадратная бутылка этого напитка стояла на стойке. Рядом лежал разломленный напополам батончик «Марс» и пачка «Мальборо».
Я подошел и уселся рядом на свободный стул.
- Все в порядке? – спросил я его.
- О, всё отлично, - поднял он руки, - у меня вечеринка.
- Но кроме вас я не вижу здесь никого, - возразил я.
- Приглашён только я. Это такая частная вечеринка. Выпьете?- он показал рукой на бутылку.
- Самопал? – спросил я.
- Что вы, - возразил он, - прямиком из Италии…
Он подал знак и небрежно оштукатуренная барменша, курившая в углу бара, поставила передо мной пустой бокал. Человек в колпаке щедро плеснул в него темно-коричневой жидкости. Мы выпили. Ликер отдавал миндалем и вишней.
- Козырь, - сказал человек и подал руку для рукопожатия, и добавил:
- Фамилия такая у меня. Друзья зовут Хватом.
- Ангелов, - ответил я, - для друзей – Ангел.
- Предлагаю сразу перейти на «ты».
- Согласен. Ты здесь работаешь?
- Работал до сегодняшнего дня.
- А что случилось?
- Меня уволили по собственному желанию.
Я засмеялся.
- Я где-то читал, что работа - от слова "раб", а увольнение - от слова "воля"!
- Так и есть, - грустно произнес Хват и долил в оба бокала, - за свободу!
Мы опять выпили и я, подозвав барменшу, купил бутылку водки. Взглянув в посветлевшие глаза Козыря, я спросил:
- Не продолжить ли нам обмен мнениями в более свободной обстановке?
- Великолепная идея, - ответил он, снимая халат и свой нелепый головной убор, - поблизости есть место, где нам никто не помешает.
Маленькая коморка в дальнем углу ресторанной кухни отличалась спартанской обстановкой: два стула, стол, шкаф, холодильник и односпальная кровать, застеленная сиреневым покрывалом.
- Это комната для ночной смены, - говорил Хват, доставая из шкафа рюмки и тарелки,- отметим здесь финал моей карьеры шеф-повара…
Козырь достал из холодильника колбасу и, ловко нарезав ее тонкими колечками, уложил на тарелки. Открыл банку шпрот, поставил на стол две запотевших от холода бутылки минеральной воды «Боржоми», два граненых стакана, достал вилки.
- Вздрогнем? – бодрым голосом произнес Хват, поднимая налитую под завязку рюмку на длинной ножке.
Я последовал его примеру и коротко буркнул:
- За твое здоровье!
Закусили. Выпили минералки.
- Хват, а какова причина твоего увольнения?
- Погавкался с директором, - поддевая на вилку копченую рыбку, сказал Козырь, - он наехал на меня за то, что якобы в нашем ресторане моим блюдом отравился клиент. Ему стало так плохо, что его госпитализировали, промывали желудок, и он три дня лежал под капельницей. Клиент написал заявление в суд. Прокуратура начала проверку. А я пополнил непобедимую армию российских безработных.